Фетиш - Тина Альберт

крики. Она уехала, хлопнув дверью, и через час разбилась на горной вершине…

Скрип двери вырывает меня из омута воспоминаний.

– Джейсон, смотри, кто решил тебя навестить. Твой друг – Дэйв, – Одри старается говорить ободряюще, но её голос звучит наигранно.

Я медленно поворачиваю голову. В дверях стоит он – всё такой же высокий, широкоплечий. Наши взгляды сталкиваются, и я вижу, как краска отливает от его лица, когда он замечает лед в моих глазах.

– Привет, старина, – Дэйв шагает вперед с деланной непринужденностью. – Как ты…

– У тебя хватило наглости придти сюда после всего, – мой голос звучит хрипло.

– Джейсон… – пытается вмешаться Одри, но я срезаю её:

– Ты спал с моей женой.

Слова падают в стерильную тишину палаты подобно выстрелам. Одри судорожно втягивает воздух, прижимая ладонь ко рту. Дэйв застывает на месте, его рука безвольно опускается.

– Ты спал с Вики. Мой лучший друг трахал мою жену в нашей постели, – ярость поднимается во мне подобно цунами. – А потом она погибла.

– Джейсон, послушай… – Дэйв делает еще один шаг, но я вскакиваю с кресла, несмотря на слабость в ногах.

– Не смей! Даже не приближайся ко мне! – меня колотит от коктейля из боли и бешенства. – Вон отсюда! Убирайся!

Монитор рядом начинает пищать чаще, отмечая скачок сердечного ритма. Краем глаза я вижу, как в палату вбегает медсестра, но всё моё внимание сосредоточено на человеке, которого я когда-то считал другом.

– Пожалуйста, вам нужно уйти, – слышу я голос медсестры. – Пациенту нельзя волноваться.

Дэйв пятится к двери, его лицо искажено виной и страхом. Одри стоит, застыв между нами, и по её щекам катятся слезы.

– Я не хочу больше никогда тебя видеть, – цежу сквозь зубы, чувствуя, как в глазах темнеет от напряжения. – Никогда.

Последнее, что я вижу перед тем, как медсестра делает укол успокоительного – это спина Дэйва, исчезающая за дверью палаты. И почему-то именно сейчас я вспоминаю, как мы познакомились в колледже, как строили планы, как радовались успехам друг друга…

Всё это теперь превратилось в пепел. Как и моя прежняя жизнь.

Одри

Быстрый стук каблуков эхом разносится по больничному коридору, когда я спешу за Дэйвом. Люди шарахаются в стороны, но мне сейчас не до извинений. Лёгкие горят от быстрого бега, а в голове пульсирует только одна мысль – остановить его, объяснить.

– Дэйв, подожди, пожалуйста! – кричу я, задыхаясь и игнорируя неодобрительные взгляды медперсонала.

Он резко останавливается у самого выхода. Когда поворачивается, я невольно отступаю на шаг – его глаза полыхают такой яростью, что становится не по себе. Я никогда не видела его таким.

– Какого черта я тебя вообще послушал? – рычит он, его кулаки сжимаются так сильно, что костяшки белеют. – Ты хоть понимаешь, что натворила?

– Дэйв, я просто хотела помочь… – слова застревают в горле, получаются жалкими и неубедительными.

– Помочь? – он издает короткий злой смешок. – Теперь этот ублюдок будет считать себя жертвой, даже не помня, что сам сделал! Браво, Одри, просто браво!

– Но Джейсо…

– Хватит, Одри! – он резко обрывает меня, проводя рукой по взъерошенным волосам. – Я больше не участвую в этом цирке. Не хочу слышать даже имени этого человека. Особенно в своем доме.

Дэйв уходит, оставляя меня посреди холла. Я ощущаю любопытные взгляды окружающих, но сейчас мне не до них. Пальцы дрожат, когда я достаю телефон и набираю Колина.

– Колин, что ты наделал? – шиплю я в трубку, отходя в пустой закуток у автомата с кофе. – У нас же был уговор! Ты знал, что Джейсону нельзя сейчас волноваться. Врач четко сказал – никаких эмоциональных потрясений!

Колин тяжело вздыхает на другом конце провода.

– Прости, Одри. Он начал задавать вопросы. Почему его лучший друг не появляется, зато его жена тут как на работу ходит? Что я должен был делать?

– О боже, – я прислоняюсь к стене и прикрываю глаза. – Что именно ты ему рассказал?

– Только про Дэйва и Викторию. Про вас – ни слова, как и договаривались.

Я чувствую, как внутри что-то отпускает. По крайней мере, эта тайна всё ещё в безопасности.

– Точно?

– Да. О вас… он по-прежнему не помнит.

Джейсон

Слышу её шаги в коридоре еще до того, как она появляется в дверях. За эти дни в больнице я научился различать их среди десятков других – легкие, неуверенные, с характерной заминкой перед моей палатой. Сердце предательски ускоряет ритм, хотя разум твердит держать дистанцию.

– Привет, – Одри замирает у двери. После того скандала с Дэйвом она явно напряжена, но всё равно пришла.

Я киваю в ответ, намеренно сохраняя холодность. Странное чувство, что Коллин недоговаривает, не отпускает меня. По его версии, я пытался отомстить Дэйву за Викторию, используя Одри. Звучит логично, но почему тогда каждый раз, когда я смотрю на неё, внутри всё переворачивается?

– Как ты себя чувствуешь? – она осторожно присаживается на край больничной кровати. От неё исходит тонкий аромат ванили и чего-то ещё, родного, знакомого. Этот запах будоражит память, вызывая смутные образы: её пальцы, скользящие по моей щеке…

– Лучше, – отвечаю сухо, но не могу оторвать взгляд. Она нервно заправляет прядь волос за ухо, и её рука случайно касается моей. От этого мимолетного прикосновения по телу проходит электрический разряд. Я замираю, пытаясь удержать вспышку воспоминания – её руки на моей шее, тепло её дыхания на губах…

Может, всё действительно было так, как рассказал Коллин? Но тогда почему она смотрит на меня этим особенным взглядом? Почему её щеки заливает румянец, когда наши глаза встречаются? И почему моё тело реагирует на неё так, словно знает куда больше, чем помнит мой разум?

– Завтра выписка, – говорит она тихо, и я замечаю, как дрожат её пальцы. – Я приеду за тобой в десять.

– Не стоит, Одри. Я могу вызвать такси, – мой голос звучит грубее, чем хотелось бы. Я вижу, как она вздрагивает от этих слов.

– Это последний раз, – в её голосе столько невысказанной боли, что у меня сжимается сердце. – Позволь.

Я не дурак. Между нами что-то происходит – что-то большее, чем просто история о мести. Это напряжение, эти недосказанности, эти взгляды украдкой… Версия Коллина может быть правдой, но моё тело, мои инстинкты кричат о другом. О чём-то более глубоком, более настоящем.

Может, память и подводит меня, но сердце… сердце, кажется, помнит всё. И глядя на её опущенные ресницы, на то, как она кусает губы, сдерживая эмоции, я понимаю – я должен узнать правду.

– Джейсон… Прости меня. Я не должна была приводить Дэйва.

– А чего ты ожидала? –