Мы просили у вечности рай - Виктория Вайт

и злиться! — Мать начинает медленно шагать в сторону выхода, а затем, разворачиваясь, говорит напоследок. — Я жду тебя вместе с девушкой на празднике Эффи. Уверена, вы приедете. — Усмехается, быстро покидая гостиную. Руки в кулаки сжимаю, мечтая до одури выплеснуть все наружу. Орать хочется. Но осознавая, что рядом со мной находится Клео, сдерживаюсь. Голову опускаю, с силой зажмуривая глаза. От горечи и обиды все внутри переворачивается. Обжигающие языки адского пламени сердце вновь обжигают. Почему с самого детства она видела во мне монстра? Изгоя. Выродка, который не достоин совершенно ничего. Ощущаю, как каждая мышца на теле каменеет. Пульс учащается.

— Эмир, — нежный и встревоженный голос Клео выдергивает из зловещего ада, — это твоя мать? — Боязно. Опасаясь моей агрессии и бессердечия.

— Если женщина, которая всего лишь родила ребенка, считается матерью, тогда «да», Клео. Это была она. — Унимая злость. Понимая, что Альби не заслуживает видеть подобные эмоции. Особенно после того, что мы пережили сегодняшним днем. Пытаюсь успокоиться, немедленно приводя себя в чувства. В очередной раз, принимая жесткую реальность моего существования. Слышу тихие шаги позади. Клео обнимает сзади, прижимаясь всем телом. Кладет голову между моих лопаток, отдаваясь. В этих объятиях столько тепла и нежности, что становиться еще больнее. Но я понимаю, что именно этих ощущений мне всегда не хватало. Искренней любви. Заботы. Понимания. Самоотверженности. Яркого солнечного света, который бы не позволил проклятой тьме завладеть моим внутренним миром. Хочется развернуться и обнять Альби в ответ. Прижаться, показывая насколько мне необходимы ее чувства. Но я продолжаю стоять на месте, не решаясь сделать выбор. Остаться чудовищем, которого привыкли видеть все окружающие люди, или стать для нее принцем, а котором Альби все еще мечтает?!

Глава 24

Эмир.

Слова матери до сих пор эхом проносились в моем сознании. Чудовище. Наверно, чтобы нормально жить дальше, нужно стараться укрощать собственные воспоминания, не позволяя им главенствовать. Терзать тебя. Но в последнее время это удавалось с трудом. Ощущения, которые я испытывал, находясь рядом с Клео, делали меня уязвимым. Возвращали слабости, которые до ее появления в моей жизни не были позволительными. И на мгновение я даже забывался. Задумывался о том, что возможно может быть дальше. Но реальность сурово отрезвляла. Моя семья никогда не позволит забыть, кем я являюсь на самом деле. До последнего не хотел, чтобы они знали о моих отношениях с Клео. Не вмешивались. Не позволяли себе бесцеремонно появляться в моем доме. Командовать. Требовать изменений и повиновения. Я никогда не пытался соответствовать ожиданиям своей матери. Да, наверно, их не было, потому что сыном для нее я так и не стал. Горечи уже не было. Обида затаилась где-то внутри, покрывшись многолетним слоем грязи и пыли. И если бы она так часто не появлялась в моей жизни, смог бы запросто забыть о ее существовании. Тьма не поглощает. Она дарит людям свободу, которую они не могут получить другим способом. Забирает души, давая взамен все, о чем ты можешь мечтать. Многие не справляются, окончательно растаптывая свою личность. Другие же становятся сильнее, полностью меняя приоритеты и ценности. Выбор у каждого свой. Прохожусь по комнате, на ходу застегивая пуговицы на рубашке. Так или иначе, мне пришлось принять приглашение матери. Понимал, что если не явлюсь на праздник Эффи, который стал лишь предлогом, вызову еще большее негодование и ненависть. Прежде всего, в глазах деда, который ждал моего появления. Последние сутки боролся сам с собой, принимая непростое решение. Брать ли Клео с собой, показывая ее семье?! Или всеми возможными способами попытаться оградить ее от этого знакомства, оставив дома. Много и долго думал. Не сомкнул глаз прошлой ночью. Бродил по дому, не находя места. Выпил несколько стаканов виски, чтобы утихомирить бурю внутри, но ни черта не получилось. Трезво осмыслив всю ситуацию, понимал, что если приеду один, семья все равно вторгнется. Особенно дед. Несмотря ни на что, я уважал этого человека. Обязан ему. Однажды, он, переступив свою гордость, смог простить унизительную ошибку моей матери. После смерти отца, мы бы просто оказались на улице. Ни с чем. Н дед, принял свою дочь и внуков. Поставил условия, выполнив которые Эффи и мать, могли жить в достатке. Ни в чем не нуждаться, оставаясь членами его семьи. И мне пришлось отказаться практически от всего. Принять ислам. Поклясться, что буду готов выполнять любые условия, и никогда не позволю себе опозорить семью. Чтобы ни случилось. И даже сейчас, посмотрев деду в глаза, не сумею их нарушить. Никогда. Уважал его. Наверно по-своему любил. Понимал, что мы во многом очень похожи. Смотря в его черные глаза, очень часто видел собственное отражение. Да и дед, не раз говорил, что между нами существует особенная связь, потому что из всех членов нашей семьи я был ему близок духовно. Обладал такой же силой и устойчивостью. Жесткостью. Всеми качествами, которые дед всегда ставил в приоритет. Застегивая последнюю пуговицу на рубашке, подхожу к зеркалу. Никогда не любил выделяться, предпочитая лишь черный цвет. Сегодняшний выбор не стал исключением. Поправляю воротник, слегка наклоняясь. Бросаю взгляд на коробки, которые находятся на стеклянном столике. Как бы я не относился к своей сестре и матери, но появляясь в их доме, особенно на какой-то праздник, всегда преподносил подарки. В этот раз заказал ювелирные украшения ручной работы, которые относились к одной коллекции. Имели связь между собой. Символично для Исар и Эффи. Матери роскошная брошь с самыми драгоценными камнями. Для Эффи кулон на тонкой изысканной цепочке, с эксклюзивным плетением. Они любят дорогие подарки. Для этих женщин даже не важно, кто их преподносит. Усмехаюсь с горечью, осознавая, что никогда не был членом этой семьи. Не вписывался, имея другие приоритеты и ценности. Но, тем не менее, не осуждал, и старался не вмешиваться. Если уж их поведение, не выходило за все дозволенные рамки. Задерживая дыхание, бросаю взгляд на наручные часы. Разворачиваюсь, проходясь по комнате. Снимаю пиджак с вешалки, и слышу, как в комнату кто-то заходит. Поворачиваю голову, видя перед собой Клео. В национальном платье темного цвета. Не хотел, чтобы она привлекала к себе слишком много внимания. Одеваюсь, встревоженно продолжая смотреть на Клео. Ничего не произнося. Кажется, она чувствует напряжение, которое раскаляется в воздухе. Читая все эмоции лишь по глазам. Делает несколько шагов, и замирает на месте. Молчит, наверно просто не понимая, чего можно от меня ожидать.

— Ты должна прикрыть свое лицо. — Подхожу ближе, не обрывая нашего зрительного