Женщина без лица - Алена Белозерская

Лира присела на ступени главного входа и обхватила голову руками. Восходящее солнце освещало ее, одержавшую победу и проигравшую одновременно. Она услышала за спиной голос матери и повернулась. Камилла стояла на пороге, прижимая руки к груди, но Лира не видела ее. Она смотрела на Табо, и тот содрогнулся от ее взгляда. С таким же отчаянием много лет назад в доме, полыхающем огнем, на него глядела окровавленная и изуродованная насильниками женщина, моля о помощи. Тогда он не смог отказать, как и не пройдет мимо ее боли сейчас. Табо метнулся к Лире. Она со стоном уткнулась ему в шею.

– Плачь, моя дорогая, – сказал он, укачивая ее, словно ребенка. – Теперь можно. Плачь, Лира.

Лира сидела в кресле, в котором еще совсем недавно Лука рассказывал страшную историю их жизни, и держала в руках чашку с кофе. Светлые волосы мягкой волной лежали на плечах, взгляд ее был печальным и потухшим. Несколько часов назад они проводили в последний путь Альдо Кондотти. Лука и Ильду похоронили вчера, тихо и просто, без тех пышных церемоний, которое правительство устроило для начальника безопасности премьер-министра. Что касается синьора Аскари, то его погребение было назначено на завтра. «Неделя похорон», – с неприязнью подумал Роман. Завтра Лира снова будет стоять у могилы с вуалью на лице, журналисты, как всегда, станут досаждать ей, задавая глупые и жестокие вопросы, ослепляя вспышками фотокамер. Хорошо, что допросы закончены, и синьора Аскари может забыть о тех ужасных событиях, инициатором которых стала она сама.

– Никогда не замечала, какой красивый сад у Карло, – сказала Лира.

Роман ничего не ответил. Он подошел к перилам и задумчиво посмотрел на фруктовые деревья. Терпкий цитрусовый запах опьянял. Роман с наслаждением вдыхал их волнующий аромат и размышлял о Лире. Никто не поймет женщину, решившуюся на месть. Она не смотрит на происходящее вокруг. Она идет к задуманному, не давая себе отвлечься, отключая все чувства, кроме одного. И оно жжет изнутри. Ненависть руководит мыслями, превращая в самое жестокое создание на земле, главной целью которого является уничтожение. Но кого она уничтожила? Тех, кто разрушил ее жизнь, или себя?

Роман оперся локтями о витые перила и спрятал лицо в ладонях. Он хотел о многом спросить Лиру, но продолжал молчать. Слова застряли в горле, не желая выходить наружу.

– Когда у тебя вылет? – спросила Лира.

– Через три часа, – ответил он и резко повернулся к ней.

– Знаю вопрос, который ты хочешь задать, – сказала Лира и поставила чашку с давно остывшим кофе на стол. – Зачем?

Роман отпрянул в сторону, потому что лицо ее стало белым, но непонятно отчего, то ли от горечи утрат, то ли от ярости, которая все еще продолжала жить в ней.

– Боль легко может превратиться в ненависть. А ненависть ослепляет, даже самых порядочных.

– Я не об этом хотел спросить. Как ты решилась выйти замуж за Дарио?

– С трудом, – улыбнулась Лира. – Но это был единственный способ вернуть принадлежащие мне деньги. Только став законной женой, я смогла бы претендовать на наследство. Мы нашли людей, сыгравших моих родителей, и подготовили необходимые документы, чтобы ни у Дарио, ни у Себастьяно не возникло никаких подозрений относительно счастливого прошлого женщины, которая собиралась стать синьорой Аскари. Заинтересовать Дарио оказалось легко, а влюбить в себя – и того проще. Ему нравился такой типаж, как Леона, поэтому с этим проблем не возникло.

– А с чем возникли проблемы?

Лира неопределенно повела плечами и отвернулась. Она вспомнила, как запрещала себе думать о том, что отдается человеку, убившему ее любовь. В те минуты, когда Дарио касался ее, она окружала себя стеной, сквозь которую ничто не могло пробиться. Однако потом с бесконечным отчаянием старалась избавиться от ощущений, оставшихся после его прикосновений и поцелуев.

– Не смотри на меня с осуждением, потому что у тебя нет на это права.

– Но я не осуждаю, – начал оправдываться Роман. – Я лишь не понимаю.

Лира поднялась с кресла и подошла к нему.

– Как я должна была поступить? Простить? – усмехнулась она.

– Закон…

– Закон бессилен против таких, как Дарио Аскари и ему подобных. Они смеются над Законом, потому что знают, как его можно обойти. Юристы способны извратить правду, выставить идиотами любого, кто посягает на жизнь и честь их клиента. У меня никогда не получилось бы наказать Дарио законно. Государство защитило бы и его, и остальных. Но от моей кары не скрылся ни один.

– И чего ты добилась?

Лира отвернулась.

– Хочешь сказать, что я умерла вместе с теми, кого убила? – спросила она. – Это неправда. Я умерла гораздо раньше. Когда смотрела, как стреляют в моего мужа, как огонь охватывает тела друзей. И потом умирала много раз, когда глядела в изуродованное лицо Лука и приходила на могилу отца. Чего я добилась? Справедливости. И пусть цена за нее оказалась велика, теперь я спокойна. Убийство должно караться смертью – и это единственный закон, в который я верю.

– Леона… Лира, – Роман замялся. – Не знаю, как обращаться.

– Называй, как тебе нравится.

– Тогда Леона.

Роман протянул руку, и Лира дотронулась до теплых пальцев. Ближе подходить она не стала, продолжая держать дистанцию.

– Пойми, что нет в жизни никаких математических равенств. Возмездие никогда не случается в равном объеме. Тот, кто мстит, всегда теряет больше.

– Разве?! – вспыхнула Лира и вырвала руку. – Не нужны мне библейские проповеди. Я не ребенок, которому нужно объяснять, чем хорошее отличается от плохого. И я не умею подставлять щеку для повторного удара, как и не умею прощать. Нужно всегда противостоять врагам, до последнего вздоха. Это самый важный урок, который я вынесла из жизни.

– Если человек ударит тебя по одной щеке, сокруши его в другую?! – горько рассмеялся Роман. – А Ильда? Ради чего она погибла?

У Лиры перехватило дыхание от этого вопроса, на глазах показались слезы.

– Я не хотела вмешивать Ильду в свой план мести, но она была категорична. Сказала, что никогда не простит, если я заставлю ее наблюдать за происходящим со стороны.

– Она была подругой детства?

Лира кивнула.

– Мой отец был крестным Ильды, и она часто приезжала к нему в гости. Но сначала мы не были близки. Она много времени проводила с Андрэа, а я жутко злилась, не понимая, что их связывает.

– Ильда любила его?

– Естественно, – усмехнулась Лира. – Как брата, нежно и бескорыстно. А потом также любила меня. Но в годы юности я была слишком эмоциональной, вспыльчивой и острой на язык. Ильда уставала от моей безудержности, потому что сама оставалась спокойной и даже несколько холодной. В этом они с Андрэа были очень похожи. Сблизились мы после того, как наша шумная компания решила съездить в Испанию. Я предложила Ильде поехать с нами и очень удивилась, когда она согласилась. Ранее она держалась отстраненно и свысока смотрела на наши проделки, никогда не принимая в них участия, а тут вдруг пожелала присоединиться. В то лето столько всего произошло, и хорошего, и грустного. Но это было самое лучшее время в моей жизни. Я тогда купила для Ильды красный шарф, глупый, ничего не значащий подарок, но она часто носила его, как напоминание о чудесных днях, проведенных в Мадриде. После поездки близнецы Лорис и Микеле решили, что Ильда нравится им обоим, и начали соперничать между собой. Смешная ситуация. Но больше всего нас веселило, что Ильда принимала их ухаживания.