Проба пера - Иван Сербин

Он добрел до двери, дернул ручку. Оказалось, что и дверь не заперта. Забыл закрыть замок? Господи…

На пороге стоял давешний продюсер. Как его…

Дмитрий, кажется.

— Доброе утро, Максим Юрьевич, — улыбнулся продюсер.

— Ох… Доброе… — Абалов прижал пальцы к виску. Это создавало иллюзию ослабления боли. — Какими судьбами?

— Посмотрите в окно, — предложил продюсер. Абалов прошаркал к окну. Отодвинул занаверку. — Ваш «БМВ-750». Как договаривались. Вот документы, — Дима бросил на телефонный столик пакет с документами. — Сейчас один из моих людей поедет вместе с вами в ГИБДД, поможет вам переоформить ее и поставить на учет. Машина совершенно новая. До салона ехала на грузовике. Пробег — от салона до Москвы. Сегодня днем, в четыре, вам позвонит директор картины. Вечером группа выезжает в Екатеринбург.

— Погодите, — Абалов опешил. — Но я не могу. У меня репетиции, а через четыре дня открытие сезона в театре.

— Максим Юрьевич, — юноша остался совершенно серьезен. — Знаете, что я ценю в людях превыше всего? Верность слову. Позвоните в театр. Вы — один из ведущих актеров, с вами считаются, дирекция театра обязательно пойдет вам навстречу. Договоритесь о том, что в ближайшие десять дней вас подменят актером второго состава. — Дима сложил руки на животе, заговорил спокойно и собранно, с нотками безразличия: — Наш контракт предусматривает ваше участие в спектаклях театра, но не более одного раза в неделю. Авиабилеты, проезд от аэропорта до театра и обратно за мой счет. К сожалению, большего я позволить себе не могу. Вам тоже.

— Простите, но… В таком случае я буду вынужден расторгнуть контракт, — морщась от боли в висках, заявил Абалов.

— Конечно, — Дима усмехнулся. — Вы имеете полное право это сделать. Но сначала перечитайте пункт о финансовой ответственности за невыполнение обязательств. Впрочем, — глаза юноши стали жесткими. — Если вы решите это сделать, я буду вам крайне признателен.

— Почему? — не сразу сообразил Абалов.

— Вы избавите меня от необходимости изыскивать средства на постановку двух следующих фильмов. И, уж поверьте, существует масса возможностей взыскать с вас эти деньги. Всего доброго, Максим Юрьевич. Дима направился к лифту. Вызвал кабину и, не поворачивая головы, добавил: — Хотите совет? Впредь никогда не пейте с работодателями. А если пьете, никогда, ни при каких обстоятельствах не подписывайте деловых бумаг. Еще раз всего доброго, Максим Юрьевич. Мой человек и ваш «БМВ» ждут внизу.

Дима вошел в лифт, оставив Абалова наедине с усилившейся вдвое головной болью и твердым убеждением в правильности сделанного выбора. Этот мальчишка далеко пойдет. Абалов повидал достаточно много продюсеров, чтобы понять — Дмитрий… как его… одним словом, еще будет диктовать свои условия тем, кто уже сейчас сидит на самой вершине кинопирамиды. Нужно лишь держаться этого парня, и всегда будешь на коне.

В городе царило нечто невообразимое. Такой борзоты Смольный не помнил. Настоящий беспредел. Люди Крохи объявились на его кусках и начали чесать все точки подряд, добиваясь от торговцев смены «крыши». Вооруженные бейсбольными битами, обрезками водопроводных труб и монтировками, они действовали просто и эффективно. Бойцы Димы не забивали «стрелок» действующей «крыше», а находили точку, которая пыталась держать фасон, и разносили ее до руин. Избивали хозяина смертным боем, после чего все остальные соглашались на сотрудничество без долгих колебаний.

Пехотинцы Смольного, прибирая к рукам точки Крохи, действовали куда менее жестко.

Смольный был взбешен.

— Я этого сопляка зарою! Живьем! Опущу в козла! Опетушу! Сука, тварь позорная! Где он? Почему он до сих пор по земле ходит? Валить! Всех! Баранов этих, которые наши куски забирают! Всех, до одного!!!

Через час до него дошли слухи еще более худшие. Дима разговаривал с Хеврой и вроде как заручился поддержкой. Конечно, проверить это возможным не представлялось, но его источник информации «казачок» из бригады Крохи — никогда не сливал неточных сведений. Не верить ему поводов не было. Опасения подтвердились часа через полтора, когда его бригадиру позвонил один из торговцев и пожаловался, что нарисовавшиеся на авторынке беспредельщики из бригады Хевры конкретно наехали на его точку, отобрали всю выручку и заявили, что Смольный потерял влияние в городе и скоро его вообще закопают, как слепого землеройного обсоса.

Ну, если уж Хевра осмелился хвост поднимать, то дело плохо. Смольный позвонил Маниле.

— Манила? Смольный. Здорово, братан. Ты в курсах уже?

Манила был «в курсах». Более того, происходящее ему активно не нравилось. Во-первых, следом за кусками Смольного этот молодой да борзый Крохин обмылок может попытаться забрать под себя и куски Манилы. Благо есть на что зариться. Один «Царь-град» чего стоит. Ему, Маниле, такой расклад совершенно не катит. Да, он готов объединиться со структурой Смольного. На пару у них стволов выходит больше, чем у огольца и Хевры. Стоит забить Крохиному огольцу «стрелку» и реально объяснить, что в городе еще есть сила, способная ему противостоять.

Затем Смольный позвонил Хевре.

— Братан, — с ходу взял быка за рога, — мне тут люди хорошие звонят, трубку уже оборвали, жалуются, что твои пацаны на авторынке натуральный беспредел учинили.

— Смольный, — Хевра, сука, был спокоен и уверен в себе. — Крохин пацан в натуре звонил, выставлять он тебя собирается. Конкретно. Это ты — беспредельщик. Точки его стал забирать под себя, даже разбора не дождавшись. К тому же базар катался, что ты человека в больничку послал, Крохиного пацана завалить. Понятия нарушаешь, братела.

— Слушай, ты, п…р гнойный! — взорвался Смольный. — Что я делаю и как, тебя не касается. Я по своим делам сам отвечу. А Крохин оголец потому звонит, что ему жизни осталось на полдня! Реально! Он мне предъяву катит, что я его пытался на больничке завалить? А за базар ответит? Свидетели у него есть? Да если бы я хотел его завалить — завалил бы. Смотри, Хевра, ты не на ту лошадку поставил. Как бы измену тебе не словить лютую. Бригада у огольца слабая. Я всю его кодлу сегодня же замну. Всех положу, как псов. Хочешь быть следующим? Тогда подписывайся давать ему поддержку. Хочешь остаться при делах и стоять, как полный «папа», — присоединяйся к нам с Манилой. Манила-то — братан неглупый. А он сразу согласился со мной остаться.

— Ладно, Смольный, погоди, не гони. — Хевра думал недолго. В конце концов, если Манила дает поддержку Смольному, стволов у них выходит больше, чем у Крохиного огольца. А он, Хевра, кстати, за огольца и не подписывался. Не было между ними такого базара. — Слушай, а как с авторынком быть? Мои пацаны там засветились уже. Если я задний ход дам — авторитет потеряю.

— Ты со мной? Тогда возьми рынок себе. Будешь откидывать мне кое-какой процент, и разойдемся миром. Кусок жирный, обоим хватит.

Смольный, конечно, крутил понты. Такую точку отдать какому-то козлу, который за две копейки готов, как проститутка бульварная, к любому в койку запрыгнуть? Нет уж. Но сначала надо разобраться с Крохиным пацаном. А уж потом придет черед Хевры.