Братство Святого Грааля. Амулет воинов пустыни - Райнер М. Шредер

В этот момент прибежал Тарик.

— Что здесь происходит?! — крикнул он, держась за рукоятку меча.

— Морис сошел с ума! Он пытается вытащить сосуд из куба, — шепотом ответил Герольт. — Проследи за тем, чтобы нас не увидел никто из команды. Ни одна живая душа не должна знать, что здесь происходит.

В этот момент дверь за спиной Герольта открылась, и в каюту просунула голову встревоженная и бледная Элоиза. Без лишних слов немец вытолкал девочку в коридор.

Мак-Айвор выхватил из ножен меч. Француз мог быть его другом и братом, но раз он решил подвергнуть опасности Святой Грааль…

— Морис, говорю тебе в последний раз, вытащи руку из ящика! Или я заставлю тебя это сделать! — приказал он. — Я говорю это вполне серьезно! Не вынуждай меня прибегать к силе!

— Не смей! — прохрипел Морис, взмахнув кинжалом. — Я уже нащупал его… И сейчас… Только один глоток…

Мак-Айвор взмахнул мечом, и кинжал Мориса, выбитый из его руки, полетел в сторону. К несчастью, француз в тот же миг качнулся вперед, и кончик меча задел его левую щеку. Из раны тут же хлынула кровь. При ярком свете она показалась белой. Морис тут же рванулся к своему мечу, который висел в изголовье койки. Пальцы его правой руки по-прежнему находились в кубе.

Порыв безумия, охвативший брата-тамплиера, Мак-Айвор пресек сильным и резким ударом, угодившим французу в челюсть. Морис упал на лежанку и лишился сознания. Неведомая сила тут же вытолкнула его пальцы из эбенового дерева, и ослепительный свет тут же погас.

Мак-Айвор бросил свой меч в ножны, схватил черный куб и опустил его в парусиновый мешок, лежавший возле койки.

Герольт порывисто вздохнул и перекрестился. Только сейчас он ощутил бешеные удары своего сердца. Трудно было даже представить, что могло случиться, если бы они пришли слишком поздно и Морису удалось бы достать из куба чашу. А в том, что француз хотел это сделать, сомневаться не приходилось.

— Пресвятая Богородица! Вы можете мне объяснить, что здесь произошло? — мрачно спросил Тарик. Он не мог поверить в то, что Морис пытался достать Святой Грааль из деревянного футляра. — Он и в самом деле хотел это сделать? Скажите мне, что это неправда!

Мак-Айвор покачал головой.

— Хотел бы я доставить тебе это удовольствие… Но все было именно так, как сказал Герольт. И я видел это собственными глазами. Как он посмел! Он словно одержимый рвался к чаше, чтобы выпить из нее! И при этом угрожал мне кинжалом! Не понимаю. Чтобы Морис…

Герольт протиснулся к койке, наклонился над братом-тамплиером и увидел, что не только лицо Мориса заливал пот. Вся вся его одежда прилипла к телу, потому что промокла от пота. Герольт приложил руку к его лбу и вздрогнул.

— О Господи! — воскликнул он. — Морис просто горит! У него жар! А мы-то думали, что его просто укачало!

— Ну что ж, теперь более-менее понятно. Он просто бредил, — произнес Мак-Айвор почти с облегчением. — Морис действительно был не в своем уме, когда стащил мешок и попытался достать чашу.

Герольт кивнул.

— И вовсе не дьявол подговорил его на безумный поступок. Это болотная лихорадка. Вспомните, что она делает с людьми.

Тарик озадаченно посмотрел на Мориса, со щеки которого стекала струйка крови.

— Да, она смущает дух. А если убивает, то за несколько дней…

Когда Морис очнулся, рыцари окончательно убедились в том, что он бредил. Француз никого не узнавал и не отвечал на вопросы. Он что-то бормотал, дрожал как осиновый лист и порывисто дышал. Грудь Мориса опускалась и поднималась в бешеном ритме. Спустя несколько часов он впал в забытье, которое рыцари приняли за начинавшуюся агонию.

Известие о том, что Морис заболел болотной лихорадкой и находится на грани между жизнью и смертью, совершило с Беатрисой чудо. Она мгновенно забыла о своей морской болезни, тут же примчалась в каюту француза и настояла на своем праве ухаживать за ним. Девушка знала, как отразить нападение коварного недуга на тело больного.

— Я знакома с этой страшной болезнью, — заверила она рыцарей. — Наша мать тоже от нее страдала. И как надо ухаживать за больным, лежащим в жару, я знаю лучше, чем кто бы то ни было на этом корабле.

— Морис… он тоже умрет, как и наша мать? — спросила Элоиза тихим, дрожащим голосом. В порту Зефиры Магны Тарик вырезал из дерева и подарил Элоизе маленький крест. Она хранила этот подарок как драгоценное украшение и сейчас сжимала его в руке так, будто искала в нем опору.

Робкий вопрос Элоизы подействовал на ее сестру, как удар. Беатриса резко обернулась. В глазах ее стоял страх за жизнь рыцаря, в которого она была влюблена.

— Нет! Он не умрет, Элоиза! — гневно крикнула девушка и посмотрела на сестру так, будто та совершила какой-то чудовищный поступок. — Морис будет жить, слышишь? И не смей больше говорить такие глупости! Поняла?

Испуганная Элоиза отошла в сторонку.

— Да, Беатриса, — сказала она послушно и смущенно. — Но я совсем не хотела…

Девушка оборвала сестру.

— Наша мать и так была тяжело больна, когда в придачу заболела еще и лихорадкой. Но Морис — сильный человек! У него достаточно сил, чтобы бороться с болезнью. Поэтому не задавай дурацких вопросов, а лучше помогай чем можешь.

Беатриса велела младшей сестре принести чистую ткань — Морису надо было обернуть голени и грудь.

Герольта Беатриса послала к капитану за кувшином лучшего вина, которое тот держал под замком. Мориса надо было заворачивать в ткань, смоченную смесью воды и вина. Капитану также надо было сообщить, что болезнь у француза не заразная и бояться ее никому на корабле не следует. Впрочем, это было лишь предположением Беатрисы. Ведь ни ее отец, ни она с сестрой не заразились от матери. Тарика девушка попросила обратиться к коку с просьбой забить одну из последних куриц и сделать для больного суп из бульона и всевозможной зелени.

— Дай Бог, чтобы на борту вообще оказалась зелень, которую она хочет видеть в этом вареве, — пробормотал Тарик. Но вскоре левантиец вернулся, сияя от радости: у кока действительно нашлось все необходимое, и он уже приступил к работе.

«Мария Селеста» продолжала путь в Лионский залив. Уже к вечеру погода значительно улучшилась. Беатриса все это время не отходила от больного. Она оставалась с Морисом и в течение томительных ночных часов. Никто не мог убедить ее хотя бы ненадолго прилечь и передать на это время уход за больным его товарищам. Беатриса твердо была уверена: лишь она одна знает, что надо делать, и Морис может умереть, если она не будет бодрствовать у его постели.

Следующие два дня и две ночи Беатриса также не отходила от больного. Все это время француз вел самое тяжелое в своей жизни сражение — со смертельным недугом. Жизнь его висела на волоске. Много раз Беатриса меняла его промокшее белье на сухое. То же самое она делала с простынями. Девушка следила за тем, чтобы больной постоянно лежал под теплым одеялом и не сбрасывал его в бреду. Снова и снова Беатриса протирала ему лицо и руки смесью воды и вина и терпеливо вливала в него одну ложку супа за другой, ведь силы рыцаря нуждались в подкреплении. Ухаживая за Морисом, девушка сидела на краю его койки и что-то тихо говорила, словно хотела своими словами принудить к капитуляции темные силы смерти.