Могила повелителя - Виктор Ночкин

— Проклятие… — только и выговорил Могвид.

— Ты понимаешь, да?

— Проклятие… кто бы мог подумать…

Тьма докатилась до арбалетчиков. Те попятились, но Этлих велел сохранять строй. Белые одежды добрых братьев стали погружаться в темноту, тонуть в ней — во всяком случае, так это выглядело с вершины холма.

— Да, никто не мог подумать, — согласился Лидвих. — Так что конец твоим планам. У этого молодчика хватит зла, чтобы помешать твоим расчетам. Ты не станешь господином Круга.

— Э! Ты о чем?

— О том, как ты собрался уничтожить Лордов руками собирателя, потом покончить с собирателем, установить власть над пограничьем, затем — и над всем Кругом. Ты уничтожил лучших магистров, твое слово закон для капитула и для Ордена… Хотел править Кругом?

— Лидвих, что ты говоришь?!

Великий магистр тронул бока коня каблуками и как бы невзначай приблизился к Лидвиху. Правая рука по-прежнему стискивала древко значка, которым надлежало подать сигнал Воттвульку, а левой добрейший осторожно потянул из ножен кинжал.

— Лидвих, мальчик мой, мой добрый славный мальчик, что-то ты плохо выглядишь. Ты болен?

— Я же сказал: мы наследуем отцовские качества после смерти родителя, — напомнил рыцарь, — конечно, теперь я болен.

Добрейший вытащил кинжал и, пряча оружие в складках просторного белого плаща, заставил лошадь сделать еще шаг. Теперь они были совсем рядом. Рослый Лидвих поглядел сверху на сосредоточенное лицо добрейшего, скривил горькую гримасу и… неожиданно плюнул. Слюна попала в щеку Могвида, зашипела, запузырилась зеленоватой пеной… Лидвих вытер губы.

Потом развернул коня и медленно поехал прочь с бугорка. Он не оглядывался и не смотрел, как заваливается, хрипя, корчась и хватаясь за сердце, великий магистр Ордена и как выпадает из сведенной судорогой ладони древко.

Но падение флага увидел Воттвульк, углядел единственным глазом. Магистр гаркнул:

— Ну… вперед! Помните приказ — топтать всех подряд! Судьба Круга в наших руках!

Воттвульк и прежде славился как яростный неукротимый человек, в бою магистра, случалось, охватывал приступ бешенства… тогда к нему боялись приблизиться и соратники. Прежде он умел сдерживаться, но, после того как был выбит из седла ударом секиры Ройнгарда, сделался совершенно безумным.

Этому вояке недоставало холодного спокойствия Хагнея, чтобы стать лучшим бойцом Ордена, но сейчас спокойствие не годилось — был необходим яростный напор, который сметет все, что окажется на пути всадников. Воттвульку удалось увлечь кавалерию в стремительную атаку, когда кони несутся, не разбирая дороги, а всадниками овладевает бешенство и азарт разрушения.

Ночь, созданная молодым Кордейлом, уже успела накрыть боевые порядки людей Этлиха, так что кавалерия Воттвулька в кромешной темноте растоптала с налету правый фланг собственных соратников, потом обрушилась на пехоту, перегородившую дорогу. Где-то в темном чреве ночи вопил Воттвульк, требовал разить без пощады… Лучшие солдаты Ордена убивали друг друга, а собиратель только теперь медленно двинулся по дороге. Корди не прекращал движения клинка, темнота вокруг него свивалась в спираль, набухала, наливалась осязаемой плотностью.

Сперва навстречу Корди выбежали арбалетчики — несколько человек, перепуганные стрелки спасались из-под копыт кавалерии и полегли под ударами Крыла Ночи, не успев издать ни звука. Корди все так же размеренно шагал, вращая клинок. Потом он оказался среди сражающихся обезумевших воинов, но не замедлил движения, прошел свалку насквозь, внося свой вклад в безумную бойню. Расчет Могвида не оправдался — хаос беспорядочных смертей не повредил собирателю, точно так же, как не смогла повредить ему упорядоченность убийства, организованная Лордами Тьмы — каждым по-своему в собственных владениях. Зло распирало Корди, клокотало в груди, наливалось стальной силой в мышцах — под ударами Крыла Ночи разваливались доспехи, податливо расходилась плоть, сложные кривые, которые описывал меч, не нарушались, когда лезвие встречало преграду.

Кордейл прошел сквозь схватку и двинулся по дороге — дальше, дальше, — увлекая ночь за собой. Лишь когда он удалился за холмы, темнота над усеянной телами равниной стала редеть, добрые братья, не без труда стряхивая наваждение, опустили оружие… Тела магистра Воттвулька после так и не смогли найти. Можно сказать, что отчаянный магистр превратился в бой, в атаку кавалерии, в безумный хаос убийства — и исчез, когда все завершилось. Зато удалось отыскать Этлиха — об этом можно было сказать наверняка, что он принял смерть от руки собирателя зла. С такой силой разил разве что меч Крыло Ночи.

А Корди шагал и шагал, неутомимо, размеренно. Потом солнце село, и Корди убрал меч, созданная волшебным клинком темнота растворилась в большой ночи. Около двух часов пополуночи собиратель поднялся на холм, увенчанный Серым Камнем. Это был странный холм, правильной круглой формы, будто курган, насыпанный древними скотоводами над могилой вождя. Такие встречаются в восточной части Круга… однако этот холм был огромен, около ста шагов в высоту — и при этом пологий, с закругленной верхушкой. Холму насчитывалось сорок лет от роду. Его не существовало до тех пор, пока не был низвержен Повелитель Тьмы.

Корди шагал вверх по склону, высчитывая снова и снова нехитрые формулы: половина зла Повелителя Тьмы, поделенная на Семерых… половина дареного зла вложена Лордами в печать на Сером Камне… Пять Спасителей Мира убиты им, Кордейлом. Две седьмых, остаются две седьмых… хватит ли зла, собранного кривым стариком, зла волков-оборотней, разбойников и прочих… всех, кто встретился на пути Корди в его странствиях по Кругу. Хватит ли? Где-то в глубине холма под жесткой травой, под слоем дерна, под каменными сводами гробницы мучился теми же вопросами старый Повелитель Тьмы. Он сделал все, что мог, провел свою фигуру по круглому полю внутри Завесы, передвинул в центр — и в партии наступал решительный момент. Хватит ли зла?

Вот и вершина. Знаменитый Серый Камень оказался обычной грубо отесанной плитой. Лунный свет серебрил шершавую поверхность, стекал по пологим склонам холма, разливался отсюда — из центра — по всему Кругу… Корди отбросил ножны с Крылом Ночи, здесь отцовский клинок не мог помочь, все решит зло, принесенное собирателем из странствий по миру. Корди обошел Серый Камень, оглядел со всех сторон. Плита была квадратной. Сориентированной по сторонам света. Сын Графа Кордейла выбрал восточную грань, обращенную к Черной горе. Это не имело значения, но все же…

Наконец собиратель склонился к шершавой поверхности камня… положил ладони, ощупал холодную грань… сжал руки и сделал первую, пробную попытку. Плита не шелохнулась. Корди потянул изо всех сил, уперся каблуками в землю, рванул, потащил… дерн под ногами подался, каблуки глубоко ушли в землю, тело собирателя стало мелко дрожать — волны зла растекались по плечам, выплескивались из груди, где часто-часто колотилось сердце, зло струилось по предплечьям, наливало черным свинцом бицепсы, бросалось на Серый Камень… и падало, отброшенное другим, большим злом, которое вложили в обломок скалы Семеро Спасителей Мира…