Поцелуй щёлки - Тессония Одетт

прижимаемся спинами к стволу. Дориан смотрит прямо перед собой, и я понимаю, какую услугу он мне оказывает. Таким образом, во время исповеди я не буду вынуждена смотреть на него. Его рука в моей – единственное необходимое мне напоминание о его присутствии.

Я понятия не имею, как он узнал, что это именно то, что мне нужно.

Наконец я начинаю свой рассказ:

– Я уже говорила, что большую часть своей жизни провела в форме тюленя. Что мне очень нравилось. Я никогда не хотела изучать магию, необходимую для снятия тюленьей шкуры, а отец никогда не настаивал на этом. Он сказал, что в форме тюленя будет безопаснее, что мне не нужно изучать магию, как моим братьям и сестрам. Так продолжалось долгие годы. Мне нравилось наблюдать, как мои двоюродные братья танцуют на берегу в своих благих обличьях, но я никогда не думала о том, чтобы присоединиться к ним. Когда я стала старше, братья приглашали меня на вылазки в город, где они выпивали, посещали бордели, но я всегда отказывалась, пока однажды не решилась попробовать.

Я прикусываю губу. В наступившей тишине Дориан снова сжимает мою руку.

– Чуть больше года назад я почувствовала первый порыв узнать мир, что лежит за пределами моей лагуны. Я любила свой дом, любила купаться в океане недалеко от дворцового пляжа. Однако я достигала зрелости. Не знаю почему, но впервые мне захотелось узнать, что еще есть в этом мире. Я сказала одному из своих братьев, что хотела бы научиться снимать тюленью шкуру и увидеть город, но попросила держать это в секрете от отца. Потому что винила себя за свои желания. Я знала, как сильно он хотел, чтобы я оставалась тюленем. Я была его малышкой, единственной дочерью, которая еще не уехала. К тому же я слишком быстро росла. Намного быстрее, чем любые другие фейри до этого. Я знала, что это беспокоило его. Он хотел оберегать меня, и до сих пор я позволяла ему это. Но так не могло продолжаться вечно. Так что ночью, – потому что для шелки это единственное безопасное время, чтобы снять свою кожу и облачиться в человеческую одежду, – я попросила своего младшего брата помочь мне найти потайной шов на тюленьей шкуре. Подаксис полагал, что я совершаю серьезную ошибку, что ничего хорошего из этого не выйдет и нам не следует покидать нашу лагуну. Братья, наоборот, поощряли мои усилия и даже принесли мне мою первую одежду. Как только я овладела искусством изменения формы, они предложили отпраздновать это событие. Я посетила свой первый паб, попробовала свой первый эль. Хотя братья следили за мной, как акулы, не позволяя исчезать из их поля зрения. Я наблюдала, как люди танцуют, как они целуются. В тот день я познакомилась с друзьями моих братьев, с их любовниками, что являлись людьми. И… я встретила Лютера.

Я вздрагиваю от вкуса его имени на моем языке.

– Хотя полагаю, что «встретила» – не совсем подходящее слово. По правде говоря, меня предупреждали о нем. Этот юноша посмотрел на моих братьев так, будто знал их достаточно хорошо, но до конца вечера он не отрывал от меня взгляда. Это не ускользнуло от внимания моего старшего брата. Он посоветовал мне никогда не оставаться наедине с Лютером. Тогда я подумала, что меня просто слишком опекают, но отнеслась к этому с пониманием. В конце нашей прогулки братья отвезли меня домой, и я рассказала Подаксису о своих ночных приключениях. Он, оскорбленный тем, что у меня хватило смелости покинуть комфорт нашего пляжа, внимательно слушал. Мое желание пойти куда-нибудь и следующей ночью взволновало его еще больше. На этот раз я хотела пойти одна. По крайней мере, без своих братьев. Я жаждала исследовать город без того, чтобы кто-то следил за каждым моим шагом. Подаксис пытался отговорить меня, а мне не удалось убедить его пойти со мной. Так что я ушла одна. Я вернулась в паб, заказала эль и быстро поняла преимущество, которое таилось в сопровождении братьев. Существовала такая вещь, как деньги, которых у меня не оказалось. Бармен попросил меня покинуть заведение, но какой-то человек спас меня от позора, бросив несколько фишек на барную стойку. Когда я хотела поблагодарить своего спасителя, увидела, что это Лютер, юноша, от которого мне советовали держаться подальше. Я была твердо намерена только сказать «спасибо», но любопытство сыграло со мной злую шутку. Я захотела понять, что такого плохого в этом молодом человеке. Поэтому, когда он попросил меня составить ему компанию, я согласилась. Один напиток, два, а после еще и еще, пока вечер вдруг не стал невероятно приятным. Всю ночь я провела с Лютером, разговаривая и выпивая. К своему большому смущению, я даже попыталась потанцевать. Когда небо начало светлеть, я поняла, что пришла пора вернуться в лагуну, прежде чем кто-нибудь заметит мое исчезновение. Тогда Лютер проводил меня домой.

Мой пульс учащается, а голова начинает кружиться. Я откидываюсь назад и закрываю глаза, позволяя себе сосредоточиться на твердости ивового ствола. Все это время, пока в моей голове прокручиваются воспоминания, такие яркие, словно это было вчера, теплое рукопожатие Дориана служит якорем.

– Он проводил меня до лагуны. Я пожелала ему спокойной ночи, но он, похоже, не хотел, чтобы время, которое мы провели вместе, заканчивалось. Вместо этого Лютер осыпал меня комплиментами, находил ласковые слова, которые заставили меня почувствовать себя самым красивым существом на свете. Он спросил о моей тюленьей шкуре, сказал, что уверен, – она такая же красивая, как и я. Тогда, когда он умолял меня показать ему шкуру, я не придала этому значения. Просто решила удовлетворить его любопытство: достала тюленью шкуру из-под ближайшего камня и позволила Лютеру ее осмотреть. Все это время я крепко сжимала шкуру в руке. Лютер поблагодарил меня и попросил поцеловать.

На последнем слове у меня перехватывает дыхание. Наверное, мне не следовало этого говорить. Наверное, мне вообще не следовало рассказывать эту историю. В ней слишком много правды, слишком много…

Большой палец Дориана скользит по моей руке, и моя паника начинает отступать. Он ничего не говорит, не просит продолжать. Может, именно поэтому я все же делаю это.

– Я не поцеловала его, по крайней мере, не сразу, – шепчу я, чувствуя, как спина покрывается холодной испариной. – Вместо этого я предложила ему обняться. Это было мое первое объятие в благой форме, и мне оно понравилось. Понравилось то, как он крепко прижал меня к себе, как водил руками по моей спине и волосам. Его объятия понравилось мне до такой степени, что я будто бы потерялась в них. На самом деле я так