Мечта скинхеда - Фридрих Незнанский

— А как ты себе думаешь, кто настучал Сидорчуку на Пухова? Почему ему? Почему не мне, не тебе? Что он пообещал за то, что ему выдадут предателя, или чем таким заслужил доверие?

— Вы думаете, Сидорчук тоже продался?

— Он смерти моей хочет… Спит и видит себя на моем месте. Продал же, как пить дать продал жидам мою душу святую за моей спиной!

— Тем более надо проводить акцию! — с жаром воскликнула Шаповал. — Ее-то и можно обернуть в качестве страховки против Сидорчука.

— Дети!.. — думая о своем, протянул вождь. — Я их принял под свое крыло, дал им свет, объяснил смысл бытия, вел за собой к светлому, к вечному! А они платят черной неблагодарностью…

— «Штурмовые бригады» нужны партии, — возразила Шаповал. — Слабые отсеются, сильные закалятся, из них вырастут сотни и тысячи членов ВНПД! А Сидорчука можно без шума сместить, или пусть героически погибнет на благо Святой России. Но акция…

— Что ты заладила: акция, акция! — Вождь залпом хлобыстнул стакан водки и швырнул пустым стаканом в стену. — Твой Сидорчук тебе твоего Боголюбова и подсунул! А сам сдал нас жидам с потрохами и теперь только и ждет, что мы клюнем!

Шаповал налила и себе полстаканчика. Иногда вождь бывал просто невыносим, упрямство его граничило с ослиным, но хандрил ли он, впадал в беспричинную эйфорию или прострацию, он оставался вождем. Вопрос нужно было пробить. Немножечко терпения, аргументы попроще и покороче, и все решится. А потом и свершится.

— За Боголюбова я отвечаю, — заверила она. — Он дал клятву верности. Не Сидорчуку — Движению, всему ВНПД. И он из тех мальчиков, которые клятвами не бросаются.

— А что же он к фээсбэшникам пошел служить?

— Он не пошел, его приперли к стенке. И он, между прочим, ни разу не отметился настоящим предательством…

— А что, предательства бывают не настоящие? — ехидно поинтересовался вождь. — Первой степени, второй степени? Первой свежести, второй свежести?

— Он никого не сдал и не сдаст. Его заставили сказать, что Пухов был агентом ФСБ, но Пухов к тому моменту был уже мертв. Теперь фээсбэшники хотят за счет него отмыться от дерьма. Они дарят его Чистякову, Чистяков больше не будет тянуть на ФСБ, ФСБ заявит, что все-таки их тактика борьбы с нами была не такая уж плохая. Эти выродки создадут, если уже не создали, коалицию, и только мы окажемся в дерьме.

— В полном.

— В полном. И именно поэтому нельзя допустить, чтобы Боголюбова использовали как козырь против нас, это, наоборот, наш козырь.

— Так что ты предлагаешь? — Вождь дошел до полной кондиции: и моральной и физической. Он был ровно настолько пьян, чтобы воспрянуть духом, поверить в свои силы и решиться на героический шаг.

— Обвязать его динамитом и отправить, куда позовут.

— А куда позовут?

— Не важно. Там обязательно будет Чистяков — раз, десяток фээсбэшников — два и толпа жидовских прихлебателей. Он хочет покончить с собой. Он предан нашему делу. Он ненавидит подлую нерусь. Он сделает все, как нужно.

Вождь обхватил голову руками и мечтательно закатил глаза. Ему, видимо, уже представлялись желтые языки пламени, клубы дыма и вопли жалких ублюдков. А над всем этим гордо реял Дух Русизма…

Но Шаповал довольно бесцеремонно вернула вождя на грешную землю.

— О плане в целом знаем только мы двое, взрывчатка у нас есть, человек, который соберет систему и подключит детонатор, у меня есть, надежный человек, Боголюбов не подведет. А если будет необходимость, организацию теракта можно будет повесить целиком на Сидорчука. Убьем сразу всех зайцев.

— Так ты за него головой ручаешься?

— Он мой, — подтвердила Шаповал. — Ради меня он пойдет куда угодно.

— Так он твой или наш? — вдруг заржал вождь. — Влюбился он в тебя, что ли, по молодости и глупости?

Шаповал даже не улыбнулась. Для нее здесь не было ничего смешного:

— Он мой, а это значит — наш. Я — это ВНПД, а ВНПД — это я.

— Не-ет, — вождь замотал головой. — ВНПД — это Я!

25 ноября

Филипп чувствовал себя как папанинец на льдине. Ма-а-аленькой такой льдинке, что ни пошевелиться, ни повернуться. Снизу лед, сверху — снег и со всех сторон — ветер. В одной позе он пролежал уже целый час, боясь пошевелиться. Медленно, но верно переставали ощущаться вначале ноги, потом руки… Грела только мысль, что лежать осталось недолго, и еще — маленькие глоточки коньяка. Они грели даже лучше, Филя не зря сегодня пришивал к свитеру специальный карман. Теперь в нем лежала обыкновенная резиновая грелка. А из нее под воротником тянулась тонкая трубочка, прямо в рот. Без такого допинга Филипп бы давно уже околел. Но коньяком старался не злоупотреблять: голова нужна ясная, а движения — четкие.

— Замри! — раздался в наушнике голос Демидыча.

Филипп затаил дыхание. Секунды потянулись медленно-медленно. Так же медленно, как при глубоком погружении, Филипп стравливал из легких воздух. Одного вдоха не хватило, и, стараясь не дернутся резко, он начал вдыхать и выдыхать мелкими глоточками. От напряжения даже закружилась голова.

— Отомри. Внимание всем, первый выдвигается на позицию!

— Не заметил? — не смог удержаться от вопроса Филипп.

— Хорошо лежишь, — буркнул Демидыч.

Как и предполагалось, Шульгин, перед тем как выйти на дело, проверял место. С соседнего, более высокого дома он осмотрел крышу, на которой расположился Филипп, и ничего подозрительного, очевидно, не усмотрел. Впрочем, и не мудрено: снег валил с самого утра и только сейчас начал ослабевать. Но мудрый Филя пришел как раз вовремя: следы успело засыпать, да и на него самого, распластавшегося за трубой, навалило изрядный сугроб.

— Сергей, готов? — спросил Филипп.

— Готов. — Лисицын затаился на чердаке и должен был в худшем случае отрезать Шульгину пути к отступлению, а в лучшем — принять участие в задержании.

25 ноября

У Боголюбова было необыкновенно приподнятое настроение. Он, правда, немного расстроился из-за того, что такой красивый уход ему самому не пришел в голову, но с другой стороны, зачем же тогда нужны друзья?

Белов, глядя на его улыбающуюся физиономию, с трудом удерживался от желания покрутить пальцем у виска и помалкивал. Остальные Белые Воины тоже молчали. Все чувствовали, что сейчас происходит нечто из ряда вон, значительность сегодняшнего события должна была превзойти все предыдущие акции, вместе взятые.

На поясе Боголюбова закрепляли конструкцию из двух самодельных взрывпакетов. Там был тротил или пластит — Алексей не разбирался по внешнему виду, а спрашивать в такой момент было идиотизмом, — к одному из них был прикреплен взрыватель с кольцом, которое нужно выдернуть в решающий момент. Медленно и аккуратно делал это никому из Отряда (наверное, кроме Шаповал) не известный человек, сказавший за всю процедуру всего несколько слов. В частности, он порекомендовал при выборе маршрута избегать встречи с четвероногими (в настоящее время лучшим детектором взрывчатых веществ является собачий нос).