Девушка с «Края Света» - Лия Флеминг

Миррен открыла дверь подвала, втянула ноздрями воздух. Нащупала бутылку и взяла ее с полки, прижала к груди. Ты утешала меня когда-то и будешь утешать. Твое время пришло…

Словно в былые времена на ночных тренировках, он шагал по глубокому снегу к дороге, но знакомые приметы были занесены снегом и угадывались с трудом. Один неправильный поворот, и Бен снова собьется с дороги. Его ноги, обмотанные мешковиной, казались свинцовыми; он, словно слепец, втыкал посох в снег, пробуя его глубину. Путь был медленный и утомительный, но день был еще в самом разгаре, времени полно… И все же каждый шаг уносил его прочь от Крэгсайда и женщины, которую он очень любил; теперь ей придется в одиночку бороться со стихией.

В душе он молил судьбу, чтобы возле дороги он нашел кучку писем и, может, каких-нибудь припасов, чтобы Миррен могла приехать на лошади и забрать все, а заодно узнать новости от своих работников. Он прислушивался, не едет ли какая-нибудь машина по глубокому туннелю, в который превратилась дорога, ведущая в долину, к цивилизации. Но вокруг была полная тишина.

Это будет знаком, что он поступает правильно. Кого ты дурачишь? – фыркнул он. Ему просто хотелось облегчить свою совесть, скрасить свое дезертирство, убрать смущение, но он чувствовал себя как уж на сковородке. Он сбежал из Крэгсайда по собственной трусости. Увидел улику и не смог снова оказаться перед ложью и обманом. Но все-таки она, кажется, была все время трезвая.

Сколько раз ему хотелось сказать ей о своих чувствах, но он не сомневался, что его слова вызовут лишь неловкость между ними. Конечно же, Миррен ответит отказом, кто бы сомневался… Лучше уж отвалить сейчас и не позориться. Вот если бы она дала ему хоть как-то понять, что между ними возможны не только дружеские и родственные отношения… Но может ли быть иначе? Они связаны между собой страданиями.

У Миррен страстное сердце, все еще замороженное, спящее; оно ждет, словно бедная овца, укрытия, даже под стенами и за сугробами, ждет, когда его спасут, дышит, царапается, ждет оттепели. Когда-нибудь кузина расцветет и снова полюбит, но не его.

Джек никогда не был для нее подходящим мужем, с самого начала. А он, Бен, держался в стороне и наблюдал за их романом, но всегда знал, что его сводный кузен слишком своенравен и необуздан, чтобы дать ей счастье. Сам же он ходил кругами вокруг нее, словно баран, и надеялся, что она его заметит. «Жизнь надо хватать за яйца», – любил повторять его начальник-сержант. А он как бесполезный баран на поле с овцами, только бегал да блеял, а дело не делал.

Они с Миррен корнями приросли к Крэгсайду, к этим склонам; тут жили и трудились поколения их предков. Фермерство у них в крови. Так почему же он сейчас дезертирует, отыскивает какие-то предлоги, оставляя ее в беде?

Испугался той бутылки в подвале? Что власть бутылки окажется сильнее, чем его? Он боялся, что не встретит со стороны Миррен ответной любви, что она откажет ему.

Солнце на несколько секунд пробилось сквозь тучи. Бен дошел до развилки и увидел, что там, где дорогу пересекали телеграфные столбы, снег мерцал как серебристое стекло. Вот тут он, должно быть, и сбился в тот раз с пути. Тишина стояла жуткая, ветер кусал его уши и нос. Что ж, пора стряхнуть с ног льдышки и достать из сумки еду.

Отсюда недалеко до Скар-Хеда, он может устроить сюрприз Тому и Флорри, хотя разумнее пойти вниз, в Уиндебанк. Ему теперь казалось, будто он спрыгнул с поезда много недель назад; это самое долгое время, какое он когда-либо проводил наедине с Миррен. Чем больше он жил рядом с ней, тем сильнее любил.

Он встал и отряхнулся от снега. Довольно колебаний! Пора идти в долину, пока не стемнело. Впереди его ждут громадные барьеры из нерасчищенного снега. До этой дороги у местных властей еще не дошли руки. На шиферной полке лежит пачка писем и счетов. Никаких коробок с припасами.

Дитер, наверное, тоже занят расчисткой дорог. Всех военнопленных бросили на это дело… Бен пошел по нерасчищенной дороге и, чем дальше шел, тем тяжелее делались его ноги, а сердце уходило в башмаки. Странно, но в голове звучал ее насмешливый голос: «Шевелись, копуша, хватит нюни распускать. Давай, вали!» Он стряхнул крошки с замерзшего пальто. Ох, был бы у него другой выход…

Миррен спохватилась, что накрывает стол на двоих, и с досадой смахнула вилку с ножом в ящик. Вероятно, Бен сейчас уже там, где ему хотелось быть, подпирает стойку бара в «Флисе» и хвастается, что уезжает за границу.

Она тоже не прочь погреться на солнышке и бросить всю эту жалкую жизнь. Дом такой же тихий и пустой, как всегда, только вот теперь душа у нее не лежит к нему. Чего-то не хватает – вернее, кого-то – и она отпустила его без всяких уговоров.

Как же семья покроет теперь все убытки? Только затянув пояс. Говоря по правде, ей не хотелось, чтобы Том и Флорри снова перебрались сюда. Тогда ей придется делить кухню с другой женщиной. Дорин – дело другое. Флорри любит сплетничать про всех, а Миррен это не интересно.

Вот Бен мог бы сделать сносной ее жизнь. Но он ушел. Возможно, это знак того, что она слишком долго жила одна, в компании с дедушкиными часами. Поэтому и ищет в нем того, чего нет.

Они чуточку потанцевали, а потом он утешал ее, когда она не могла найти снимки и разрыдалась. Это был у них совсем не ужин влюбленных голубков при свечах. Он и пальцем не пошевелил, не пытался за ней ухаживать. Такие красивые ухаживания бывают лишь в кино, а не в жизни, и уж тем более не в долинах. Тут ухаживание – это что-то вроде договора, который заключается в танцзале или в клубе «Молодых фермеров». А она уж старовата для того и другого. Тут она почувствовала запах подгоревшего молока и вскочила. Самое время утешиться…

Она поставила на пол таз с горячей водой и вылила в него содержимое бутылки, чтобы размягчить ноги. Раз уж она не может пить, то по крайней мере использует спирт для лечения мозолей.

Неожиданно по кухне пронесся ледяной сквозняк, дверь распахнулась, собаки залаяли и завиляли хвостами.

На пороге стоял, ухмыляясь, снеговик; вся борода в сосульках, шинель колоколом, как кринолин. Она в испуге уронила бутылку.

– Теперь будешь ругать меня за это, – проговорил знакомый голос.

– Бен! Почему ты вернулся? Там все так плохо? – Ее сердце радостно застучало при виде его. – Садись, садись… Я приготовлю тебе чай.

– Я прошел половину горы и увидел, что дальше мне не пройти. Тогда и подумал, что еще будут и другие суда, а сейчас не время дезертировать с моего поста. Крэгсайд мой дом, такой же, как и твой, и мне не хочется смотреть, как тут все рушится без второй пары рук. Надеюсь, ты не против…

Он замолчал и, нахмурив обледеневшие брови, посмотрел на таз, в котором она стояла.

Миррен расхохоталась.

– Ты застукал меня во время моего омовения… но, по-моему, ты решил, что я вернулась к пьянству, и пришел, чтобы надзирать за мной. Ох, Бен! Смотри, я просто размачиваю свои мозоли. Вот, понюхай! Это хорошее средство.

Долой нерешительность, теперь или никогда.