Профессорятник - Юрий Никифорович Гладкий

тезис мы могли бы подкрепить фактическими данными, но зачем — это общеизвестные вещи.

А вообще, наша печаль как мир стара: в сегодняшней России прежний престиж ученого, учителя, инженера, квалифицированного производственника практически утрачен (по чьей вине — вопрос другой), а без реабилитации и дальнейшего поднятия такого престижа все наши попытки вмонтироваться в глобальную экономическую систему заведомо обречены. Эта аксиома — простая как «коровье мычание», к сожалению, до сих пор не всеми понята «наверху».

О «хлебе насущном» или о «душе»? Одна наша известная актриса, народная любимица, не так давно ушедшая из жизни, сокрушаясь по поводу «бесталанности» отторгнутой ею «нерадивой» дочери, публично высказывалась в том духе, что ни петь, ни плясать та не может, и вообще «ничего не может», будто одними этими добродетелями и жив человек. Похоже, актриса даже мысли не допускала, что вдруг в дочери проснулся бы талант биолога, химика, аудитора, портного, повара или кроликовода, наконец. А, почему не допускала — не потому ли, что избалованный славой артист в России «больше чем артист»?

В США, где также существует раздутый культ Голливуда, не так давно в преисполненном восхищением зале Академии киноискусств в Лос-Анджелесе чествовали Софию Лорен по случаю 50-летнего юбилея ее первого «Оскара», полученного за главную роль в фильме Де Сика «Чочара». Столкнувшись с обрушившейся на нее лавиной преклонения, 76-летняя красавица опешила: «Честно говоря, я этого не ожидала. Я все-таки, прежде всего, итальянская актриса, и в Италии никому в голову не приходит устраивать артистам такие чествования».

Как же так, в стране — одной из «мекк» мировой киноиндустрии и «никому в голову...»? Видимо, потому, что сытая Америка гораздо в меньшей мере, чем Италия Дж не говоря о России), нуждается в рекламе того, что можно обозначить символом «хлеб насущный»: его у нее — в изобилии, воспроизводится он в расширенном режиме, со сноровкой «сноповязалки» — а вот потребность в зрелищах, в «душе» остается острой. В «киношных» же Италии, а тем более Индии, давших миру не одних Софию Лорен и Раджа Капура, артист, каким бы ореолом славы он не был окружен, остается все-таки артистом, «вес» которого как бы уравновешивается другими субъектами общества, значением национальной экономики, других сфер бытия.

В России же, с ее социальной неустроенностью, экономическими неурядицами, межэтническим клубком проблем, где заводы стоят, и вокруг — одни «гитаристы», «художественно ориентированное сознание» часто вступает в явное противоречие с необходимостью «рационально-критического» осмысления горькой действительности. Главное из искусств пролетариата «кино» с «цирком» (читай: телеящик, а теперь еще и шоу-бизнес) живет в умах людей и побежлает, Ясно, что тут не до социологии. Но, если в СССР власти пеклись и о «хлебе насущном», и о «душе» (правда, «по своему»), то сегодня, по мнению многих, дисбаланс в этом отношении оказался сильно нарушенным. (Говоря: «по-своему», вспоминаю, как в приснопамятные годы «развитого социализма» известный корреспондент «Комсомольской правды» весьма оригинально рассужлала о духовном богатстве советского народа. По истечении многих лет дословно процитировать не могу, но смысл передать постараюсь точно: «Ну и что с того, что у нас не купить джинсы или кроссовки, зато мы имеем передовой образ женщины в литературе! Какие-нибудь итальянцы еще могут создать оперу для трех теноров, но для трех басов (прозрачный намек на «Князя Игоря») у них, пожалуй, «кишка слишком тонка» и т. д. То есть, «душевный сервис» имел свою советскую специфику).

Сегодня, ощущая за собой «шлейф» всенародной любви, многие наши выдающиеся деятели кино и сцены (живущие, увы, на оскорбительные деньги) не мыслят своей жизни без пьянящего фимиама былой славы, и все еще мечтают в свои 70 (а то и «поболее») сыграть то ли Аксинью, то ли вернуться в сказочный мир «Карнавальной ночи» такой же юной «очаровашкой», как десятилетия назад. И не важно, что нет прежнего шарма, не беда, что жизнь на анаболиках— есть неукротимое желание полностью отдаться, как прежде, во власть волшебных «чувстве» и услышать в свой адрес незабываемый шквал аплодисментов. Завидное желание, достойное уважения.

Но, невольно думаешь вот о чем. Брижит Бардо, незадолго до своего сорокалетия, объявила о завершении кинематографической карьеры и в дальнейшем посвятила свою жизнь борьбе за благосостояние животных; неподражаемая Грета Гарбо, за исключением самых ранних лет своей кинокарьеры, всегда была затворницей, редко подписывала автографы, избегала публичных мероприятий, не присутствовала на премьерах своих фильмов, не отвечала на письма фанатов и не давала интервью. Подобный менталитет, присущ и Софи Лорен, и многим западным кинодивам.

В чем причина этого феномена — в традиционной склонности нашей богемы к тому самому художественно ориентированному (мифо-поэтическому) сознанию, или в традиционной скромности ее бытия (а то и бедности), толкающей на «пенсионные подработки», или в том и другом вместе? Упаси бог, мы ни в коем случае не против «шлейфа всенародной любви» (это прекрасно!) — важно понять эту странную особенность в поведении некоторых наших заслуженных, часто прославленных людей, выставляющих на всеобщее обозрение видавшие виды «рубища» и, простите, увядающую красоту, напрасно ожидая со стороны «постперестроечной» публики поклонения и былых восторгов...

Кумиры в ... «разливанном море» вседозволенности. В то время когда страна удивительно легко покончила с доперестроечной моралью и очертя голову бросилась в «разливанное море» вседозволенности, важно помнить, что нынешний вал антикультуры и бездуховности, как отмечалось выше, возник не на пустом месте, его нельзя полностью списывать на отцов перестройки, младореформаторов или олигархов. Ведь высоконравственный человек остается таковым и в экстремальных условиях, во время великой социальной «давки» (как когда-то писал Самуил Маршак).

Вспомним: голодные хранители известной коллекции злаков в Институт растениеводства в Ленинграде в тяжелое блокадное время даже в помыслах не могли прикоснуться к ней, потому что, наверное, были подвижниками духа. Лев Николаевич Гумилев (с которым судьба удружила автору многолетним общением в диссертационном совете ЛГУ) ни за что бы не начал свою деятельность в Государственной Думе (будь он «в страшном сне» туда избранным) с установления себе «заоблачной» зарплаты, «мигалки» и «выбивания» прочих льгот, потому что не поддавался нравственному очерствению — высокая духовность оставалась у него даже на «зековских» нарах. Другой Лев Николаевич — Толстой (будучи, кстати, графом) вряд ли стал бы на месте экс-президента СССР платить за гостиничный номер в Петербурге более тысячи долларов (по сообщениям газет), в то время (рубеж 80-90 гг.), когда обездоленные шпалерами стояли с протянутой рукой, а газеты сообщали даже о голодных обмороках соотечественников и т. д.

А что же отцы перестройки и младореформаторы и вовсе не несут ответственности за нынешнее катастрофическую духовную анемию (пьянство, наркотизацию, бомжевание,