Петербургские женщины XVIII века - Елена Первушина

В столицах присяжная повивальная бабка числилась в штате каждой полицейской части наряду с пожарными, фонарщиками и т. д.

В 1784 году выходит первое в России руководство по акушерству, написанное Нестром Максимовичем Максимовичем-Амбодиком, профессором акушерства, преподавателем родовспомогательного заведения при воспитательном доме (преобразованного в том же 1784 г. в Повивальное училище, а через два года — в Повивальный институт). Руководство назвалось «Искусство повивания, или Наука о бабичьем деле». В нем довольно подробно дается описание «телесных качеств новорожденного младенца». У доношенного ребенка «длина и величина тела его простирается около 21 дюйма или около 2 футов; а весу в целом его теле от 7 до 11 фунтов находится (таким образом, рост равняется от 53 до 61 см, а вес — от 2800 до 4400 кг. — Прим. ред.). Живой, созрелый и здоровый новорожденный младенец есть тот, который, пребывая через целые 9 месяцев в матерней утробе, получает совершенное образование всех членов телесных: у него все персты, как ручные, так и ножные, ногтями уже снабжены находятся; он чувствительно сдавливает перст, в его роток вложенный, а будучи приложен к матерним сосцам, может порядочно устами захватывать сосочки и матернее млеко высасывать; он видит и на предстоящие предметы смотрит открытыми очами; произносит явственный вопль и крик, как скоро узрит свет; вся поверхность его тела бывает бело-красноватою; ручками и ножками довольно сильно движет».

О недоношенном ребенке Н. М. Максимович-Амбодик писал: «Несозрелое, слабое и немощное дитя называется и есть то, которое прежде исполнения обыкновенного времени, т. е. в 7 или 8 месяцах рождается: оно редко живое, и то весьма слабосильное, выходит на свет; часто едва живое через несколько часов остается; удами (конечностями) своими отнюдь не движет; очи у него почти совершенно зажмурены; глас от него почти неслышен, хотя уста его зияют беспрерывно; у него на пальцах ножных и ручных нет ни единого ногтя; почти никакое биение ни в сосудах пупочной тетивы, ни около предсердия не примечается, и чем ранее оно родилось, тем менее телом и весом легче бывает. Однако дитя 8-месячное, или в 8 месяцев родившееся, действительно может жить, воспитываться и возрасти…»

Московский акушер А. И. Данилевский настаивал на реанимации новорожденных, родившихся в асфиксии: «Не должно жалеть, — писал А. И. Данилевский, — ни о времени, ни о трудах, когда нужно несколько часов употребить на такое вспоможение младенцу; ибо не однажды случалось видеть, что при оказании таковой помощи полумертвые уже младенцы действительно снова воскресали».

Каковы были возможности врачей и повитух? Лучше всего об этом говорит тут факт, что еще в конце XIX века адвокаты считали, что беременной женщине разумно составить завещание прежде, чем у нее начнутся роды. Если роды протекали физиологически, женщина выживала и могла с успехом родить десять, а то и двенадцать детей. Но если женщина не могла «разродиться» сама, перед врачами стоял выбор: делать кесарево сечение, которое без соблюдения правил асептики очень часто приводило к гибели матери, или производить плодоразрушающую операцию на живом плоде. Выбор был сложный, но промедление грозило смертью обеим — и роженице, и ребенку. Так случилось с первой невесткой Екатерины — Натальей Алексеевной.

10 апреля 1776 года великая княгиня почувствовала первые схватки. Екатерина в письме так рассказывает о последовавших за этим событиях: «в Фоминое воскресенье поутру, в четвертом часу, пришел ко мне и объявил мне, что великая княгиня мучится с полуночи; но как муки были не сильныя, то мешкали меня будить. Я встала и пошла к ней и нашла ее в порядочном состоянии и пробыла у ней до десяти часов утра и, видя, что она еще имеет не прямыя муки, пошла одеваться и паки к ней возвратилась в 12 часов. К вечеру мука была так сильна, что всякую минуту ожидали ея разрешения. И тут при ней, окромя самой лучшей в городе бабки, графини Катерины Михайловны Румянцевой, ея камер-фрау, великаго князя и меня, никого не было; лекарь же и доктор ея были в передней. Ночь вся прошла, и боли были переменными со сном: иногда вставала, иногда ложилась, как ей угодно было. Другой день паки проводили мы таким же образом. Но уже призван был Круз и Тоде, их совету следовала бабка, но без успеха оставалась наша благая надежда. Во вторник доктора требовали Рожерсона и Линдемана, ибо бабка отказалась от возможности. В середу Тоде допущен был, но ничто не мог предуспеть. Дитя уже был мертв, но кости оставались в одинаковом положении. В четверг великая княгиня была исповедана, приобщена и маслом соборована, а в пятницу предала Богу душу. Я и великий князь все пятеры сутки и день, и ночь безвыходно у нея были. По кончине, при открытии тела, оказалось, что великая княгиня с детства была повреждена, что спинная кость не токмо была такова, но часть та, кои должна быть выгнута, была вогнута и лежала дитяте на затылке; что кости имели четыре дюйма в окружности и не могли раздвинуться, а дитя в плечах имел до девяти дюймов. К сему еще соединялись другие обстоятельства, коих, чаю, примера нету. Одним словом, стечение таковое не позволяло ни матери, ни дитяте оставаться в живых. Скорбь моя была велика, но, предавшись в волю Божию, теперь надо помышлять о награде потери».

Госпоже де Бьельке Екатерина сообщила еще следующие подробности об этом несчастье: «Никакая человеческая помощь не могла спасти эту принцессу; ея несчастное сложение не позволило ей родить ребенка, которым она была беременна; случай с ней есть, может быть, единственный в своем роде. В продолжение трех дней ее мучили настоящия родовыя боли, и когда повивальная бабка объявила, что ничего не может сделать, позвали акушеров; но вообразите себе, что ни они, ни какие-либо инструменты не могли помочь ей… После ея смерти, при вскрытии трупа, оказалось, что там был промежуток только в четыре дюйма, а плечи ребенка имели восемь. Два года тому назад покойная рассказывала нам, что, будучи ребенком, она подвергалась опасности сделаться кривою… поэтому ландграфиня призвала какого-то шарлатана, который выпрямил ее при помощи кулаков и колен… Этим-то и объясняется, что спинной хребет ея оказался изогнутым в виде буквы S, а нижняя часть позвоночника, которая должна быть выгнутою, у нея была вогнутою. Вот еще доказательство тому, что не из гордости, но вследствие невозможности она не могла нагибаться вперед; кулаки шарлатана, вероятно, и отправили ее на тот свет. Я была очень огорчена потерею этой принцессы и сделала все, чтобы спасти ее; пять дней и пять ночей я не отходила от нея, но, в конце концов, так как дознано, что она не могла иметь живого ребенка, или, вернее, не могла вовсе рожать, то остается одно — перестать об этом думать».

Возможно, истинной причиной деформации костного таза у великой княгини был рахит или костный туберкулез — две широко распространенные в XVIII веке болезни, а вмешательство «костоправа», если оно и было, только усугубило положение.

Вероятно, вас заинтересовала личность Екатерины Михайловны Румянцевой, которую Екатерина II называет «лучшей в городе бабкой». Но, к сожалению, никаких сведений о том, где, когда и у кого графиня обучалась повивальному искусству, мне обнаружить не удалось. Однако ее биография и примечательна и без этой информации. «Большая биографическая энциклопедия» сообщает о ней следующее: «…дочь знаменитого сподвижника Петра, фельдмаршала князя Михаила Михайловича Голицына, от брака его с Татьяною Борисовною Куракиной и родная сестра полководца времен Екатерины II князя Николая Михайловича Голицына…