Мертвый ноль - Макс Фрай

– Уговорить человека, который с порога заявляет: «Только не вздумай меня уговаривать», – такое под силу разве что Джуффину. Ну, может, еще каким-нибудь дипломатическим асам из Канцелярии Забот о Делах Мира. Но уж точно не мне.

– Кенлех тебя обычно слушается. Ты для нее почему-то большой авторитет… Ладно, прости. Сам понимаю, что хочу невозможного. Если бы от тебя ушла девушка, я бы тоже не стал силой ее возвращать. Но мне все равно обидно. И злость берет. И кажется, что если бы ты взял мою сторону, все было бы совершенно иначе. Такой вот парадокс.

– Как можно взять чью-то сторону в подобном деле? – удивился я. – Добро бы вы поругались, тогда еще можно было бы разбираться, кто прав, а кто… только по-своему прав. Но Кенлех сказала, вы не поссорились, просто любовь прошла. Причем не у нее, а у тебя. А она это почувствовала. И решила выйти из игры. Что я, по-твоему, должен был ей на это сказать? «Тебе показалось»? «Нет, не показалось». «Все-таки показалось». «Точно знаю, не показалось». Повторять, пока кто-нибудь из собеседников не сойдет с ума.

Принцесса, проспавшая всю нашу с Кенлех вчерашнюю встречу, покосилась на меня с откровенным негодованием. «Что ж ты, неказистая вероломная задница, не разбудил меня, когда шли такие интересные разговоры?» – было написано на ее лице.

– Ерунда какая, – сказал Мелифаро. Закрыл лицо руками и повторил: – Какая ерунда.

Но особой убежденности в его голосе не было. Скорее в нем звучала досада. И еще усталость, такая тяжкая, словно он не только минувшую ночь, а лет триста перед этим не спал.

– Почувствовала она, – сердито пробормотал Мелифаро. – Нет, видите ли, любви. Да у любого нормального человека настроение тысячу раз в день меняется. Иногда бывает просто вообще не до всего, а полчаса спустя любовь снова на месте…

– Как на самом деле было, не знаю, – сказал я, – но Кенлех говорит, что не сразу решилась уйти, а несколько дней ждала. Тоже поначалу думала, все изменится.

– Значит, надо было еще пару дней подождать, – огрызнулся он.

– Ну так ты это не мне, а ей скажи.

– Да не могу я ничего ей сказать! – рявкнул Мелифаро. – Она научилась ставить барьер от Безмолвной речи. Не знаю, когда успела. Надеюсь, это не ты ее научил?

– Не я. Какой из меня учитель.

– Между прочим, очень даже хороший! – встряла принцесса.

Не совсем ко времени пришелся этот ее комплимент; к счастью, Мелифаро не обратил на него внимания. Ему было не до того.

– Хотя бы письмо ей передашь? – спросил он меня.

– Да вообще не вопрос. Передам все, что скажешь, если Кенлех согласится впустить меня в комнату. Вчера она вполне охотно со мной разговаривала, но может, только потому, что выбора не было? С девушками никогда не знаешь…

– Вот именно! – горячо подтвердил Мелифаро. – Никогда ни хрена с ними не знаешь. То-то и оно.

– Но кстати, письмо можно отправить ей прямо в окно, как заказ из трактира, – сообразил я. – Ты же помнишь, где ее окна?

– Еще бы! Знал бы ты, сколько раз я в эти окна когда-то тайком от ее сестер залезал. Не то чтобы девчонки всерьез возражали против моих визитов, но Кен очень нравилось, что у нее теперь есть самый настоящий секрет…

– Ну так за чем дело стало? Не разучился же ты с тех пор в окна лазать?

– Не разучился, – вздохнул Мелифаро. – Но сейчас не полезу, хотя, наверное, надо бы. И дело даже не в том, что Кенлех со мной говорить не захочет. А в том, что, по большому счету, будет совершенно права.

Я не стал спрашивать: «Ну и на кой ты тогда примчался с утра пораньше?» – потому что по опыту знаю, как невыносимо трудно сидеть на месте и ничего не предпринимать, когда собственная жизнь рушится тебе же на голову, и при этом единственная причина катастрофы – ты сам.

Но вопрос, конечно, все равно висел в воздухе. И Мелифаро на него ответил; впрочем, скорее себе, чем мне:

– Она права, что ушла, но я не хочу, чтобы так было. Я этого не выбирал.

* * *

– А у нас считается, будто угуландские колдуны никогда не сходят с ума только потому, что любовь пришла, или, наоборот, закончилась, – задумчиво сказала принцесса после того, как Мелифаро получил срочный вызов от кого-то из полицейских, вынужденно приободрился и покинул нас.

– Ну, положим, по-настоящему, так, чтобы ощущался запах безумия, никто на моей памяти с ума от любви действительно не сходил. И сэр Мелифаро не сойдет, можешь быть за него спокойна. А горевать – вполне обычное дело. Что ж мы, не люди?

– Люди, – согласилась принцесса. И, подумав, неуверенно добавила: – Но все-таки не совсем.

Кто бы вообще говорил – дитя Красной пустыни, появившееся на свет настолько хитроумным способом, что с точки зрения пресловутых Пожирателей даже не считается рожденной в этом Мире. А «не совсем люди» все равно почему-то самые обыкновенные, толпами по улицам бегающие мы.

Но спорить я не стал. Пусть думает, что хочет. Девчонкам положено всякими глупостями головы забивать, так лучше уж такими безобидными. А мы, угуландские колдуны, как-нибудь переживем.

– Еще поспать хочешь? – спросил я.

– Хочу, – неуверенно сказала принцесса. – Но, наверное, уже не усну. Очень уж разволновалась от этой истории, хотя меня, вроде бы, не касается. Но я от стихов и сказок тоже всегда так волнуюсь. И даже от учебников по истории надолго теряю покой: все сдадут экзамены и забудут, а я потом еще долго переживаю из-за какой-нибудь несправедливости – ну, что одному древнему царю помешали жениться, на ком захотел, или военачальница влюбилась в пленного вражеского полководца, но все равно должна была приказать его убить… А потом как вспомню, что они давным-давно умерли, и уже никому не поможешь, и ничего не исправишь, так всех становится жалко, что могу целый день проплакать. Просто беда! С тех пор, как состою на службе при дворе великого халифа Кутай Ан-Арумы, ни одной книжки про историю и ни одной романтической поэмы не прочитала, чтобы настроение не испортить: нам, ближней свите, подолгу грустить нельзя… Но кстати! Сейчас-то мне грустить можно! И настроение все равно плохое, портить уже почти некуда. А у тебя, наверное, целая куча всяких интересных книжек! Можно их почитать?

Я быстро сообразил, какую пользу можно извлечь из этого ее желания. Сказал:

– Самые интересные книги у меня в кабинете, в башне. Предлагаю сделку: мы пойдем туда, и ты читай, что захочешь. А я еще немного посплю. У меня там отличный диван. Такой короткий и неудобный, что я на нем засыпаю мгновенно, просто ему назло.

– Ты даже с диваном способен ссориться и пререкаться! – восхитилась принцесса. – Вот что значит настоящий злодей!

* * *

Однако насладиться злодейской ссорой с диваном, а потом мстительно на нем выспаться мне этим утром не удалось. Место уже было занято единственным человеком, от которого можно ожидать подобного вероломства. Но я все равно не ожидал.