Реквием по любви. Грехи отцов - Людмила Сладкова

третьего класса!

Ирина Павловна грустно улыбнулась:

— Увы, ты знаешь обо мне не все, милая!

Лиза растерянно замолчала, переводя взгляд с наставницы на Диму, и обратно. Похомов вновь заговорил:

— Перед тобой сейчас стоит лучшая подруга твоей матери! Твоя крестная! И…

Единственная любовь Прокурора! Он определенно хотел сказать: единственная любовь Прокурора. Только не успел.

Борис прервал его на середине фразы, лично обратившись к гостье.

— Ирина? — громко выдохнул он, будто отказываясь верить своим глазам. — Ты? Какими судьбами?

Взглядом, которым женщина окатила своего бывшего любовника, вполне можно было убить. Без преувеличений. Наставницу прямо затрясло от негодования и ярости. Пребывая точно в трансе, она гневно швырнула на землю свою сумочку и с притворной нежностью отозвалась:

— Черчесов! Как же я ждала тебя, Боря!

При этом выглядела Ирина Павловна абсолютно невменяемой.

Дышала она тяжело. Надрывно. Едва эмоции сдерживала.

Казалось, вот-вот расплачется. И черт его знает почему!

Продолжая улыбаться сквозь слезы, она принялась расстегивать на себе блузку. Каждый свой медленный шаг в его сторону женщина сопровождала одной расстегнутой пуговицей. И своим судорожным всхлипом.

— Ира! — предостерегающе зашипел Прокурор. — Что происходит?

— Смотри на меня! — ее ответное шипение и новый шаг вперед. — Смотри!

— Что ты творишь? Прекрати!

— Смотри же, любимый! — истерически закричала наставница, отбрасывая в сторону блузку Оставаясь в одном кружевном бюстгальтере и джинсах. — Такой ты меня запомнил? Да?

Все действительно уставились на Ирину Павловну. Однако причиной тому оказалась вовсе не ее умопомрачительная фигура. Нет. На столь прекрасном теле не нашлось бы и десяти сантиметров кожи, не исполосованной жуткими грубыми шрамами. Не в силах сдержать внезапный и до ужаса сильный рвотный позыв, Лиза вскочила на ноги и перегнулась через перила беседки. Благо за последние шесть часов не проглотила ни крошки. Только это и уберегло ее от жуткого конфуза. Пытаясь отдышаться, она намертво вцепилась в лакированное дерево, и вновь покосилась на наставницу.

— Твою ж мать! — застонал Борис, прикрыв веки.

Ирина Павловна тут же оказалась рядом с ним.

Фурией подлетела, готовая его не иначе как растерзать.

— Я сказала: смотри, сука! Не смей отводить глаза!

— Ира…

— Любишь меня, Борь? — зашлась она в приступе безудержного истерического хохота. — Такую любишь?

— Кто посмел? Назови мне имя, и я…

Речь Прокурора была прервана звонкой пощечиной.

Затем еще одной. А затем Лиза сбилась со счета.

— Почему ты не сдох? — кричала Ирина Павловна, осыпая дядю Борю хаотичными ударами. — Почему ты до сих пор не сдох? Я желала твоей смерти каждую чертову ночь! Почему Господь забрал моего сына, а не тебя?!

Черчесов стойко терпел всплеск ее агрессии.

Ждал. Не сопротивлялся. Но последнее заявление убитой горем женщины заставило его перехватить ее запястья.

— О чем ты говоришь?

— Действительно! О чем?

— У тебя был… сын?

— И у тебя он был, Боря! – Ирина Павловна обессиленно прошелестела. – Мог бы быть. После того, как ты меня бросил, я узнала, что беременна от тебя!

Лиза содрогнулась от подобной новости. Дядюшке же, кажется, и вовсе стало плохо. Кровь отхлынула с его лица. Начались проблемы с дыханием.

— Нет…

— Но было!

— Что с тобой произошло? Что стало с… ребенком?

Каким-то чудом вырвав запястье из захвата Прокурора, Ирина Павловна врезала ему еще разок. Затем осушила лицо от слез. Подняла с земли свою блузку, и нацепила ее на себя – на запах, не застегивая.

А после ответила совершенно безжизненным голосом:

— Спустя пять месяцев после твоего отъезда один из дружков Пескаря узнал во мне твою брошенную любовницу. Меня похитили прямо с остановки и держали в плену. Ничего не требовали, просто развлекались. Избивали. Резали кожу и обливали раны водкой. Иногда насиловали. И раз за разом повторяли: нам ничего не будет – ты ему не нужна. Ты – использованная резинка, не более! И знаешь, кто меня спас? Не ты, Боря. Не ты. Это был Макар! Сказать почему? Потому что ты запретил своим людям ко мне приближаться. А Маринка, отчаявшись найти меня… обратилась за помощью к нему. Не напрямую, конечно. Ей в тот момент тоже рисковать и светиться лишний раз было опасно. Через левых людей она передала Зарутскому письмо, с мольбой о помощи в моих поисках. И он нашел меня. А потом убил тех ублюдков, всех до единого! Но к тому времени, когда это произошло у меня уже началось кровотечение. Нашего ребенка спасти не удалось. Вместе с ним мне вырезали и… неважно!

«Важно! Еще как важно!»

Лиза ревела белугой, плотно затыкая рот ладонью. Ее трясло.

Теперь она знала. Знала, почему у их наставницы не было детей!

Вернее, по какой именно причине она не смогла их родить.

«Боже…»

Прокурор прикрыл лицо рукой. Он ни слова ни обронил, но Лиза понимала, как ему сейчас хреново. И чувствовала его боль… как свою собственную.

Дмитрий тоже поднялся на ноги. Оказавшись рядом, он заключил ее в свои крепкие объятия. Успокаивая. Поддерживая. Утешая.

— Я достаточно наглядно продемонстрировал тебе, что твои убеждения ошибочны? – осторожно поинтересовался он у ее дяди.

— Отъ*бись от меня! — прилетело в ответ.

Похомов понимающе кивнул. И тут же заговорил с их гостьей.

— Спасибо, что пришла, Ирина Павловна!

— Я редко кому верю, но ты - исключение! – грустно улыбнулась женщина. - Тебе удалось убедить меня в искренности и правоте своих намерений. Не прогибайся под них, милый! Ты сильнее их всех, вместе взятых. Ну а если однажды потребуется всадить Черчесову пулю в лоб, что ж… просто дай мне пистолет!

* * *

Лиза наивно полагала, что до сего момента в их компании было тихо.

Забавно. Но она в очередной раз ошиблась.

Потому что последнее высказывание Ирины Павловны произвело настоящий фурор. Эффект разорвавшейся бомбы. Причем вакуумной.

Ведь умолкли даже птицы.

Ни звуков. Ни ветерка. Ничего.

От вновь воцарившейся тишины зазвенело в ушах.

Молчание угнетало.

Воздух – и тот казался вязким. Насквозь пропитанным свинцом.

И черт его знает, причина крылась в публичном признании ее наставницей Дмитрия «лучшим» среди присутствующих авторитетов или же в не менее открытой угрозе Прокурору. Похомов коротко хохотнул, стремясь разрядить и без того напряженную обстановку.

— Полно тебе, Ирина Павловна! Меня же на смех поднимут, если я за спиной у женщины прятаться начну! Не переживай. Если необходимость таких крайних