Падение Вавилона - Александр Афанасьев

– О чем вы? – президент поднял руку, чтобы никто не смел наброситься на человека, высказавшего отличное от него мнение.

– Не имеет значения, что думаем в данном случае мы. Имеет значение только то, что думают американцы. Ваш отец, мюдюрь Алиев, в девяносто четвертом унаследовал разрушенную войной и корыстными негодяями правителями страну. Ради того, чтобы спасти ее и спасти азербайджанский народ, он продал часть богатств нашей земли американским нефтяным компаниям. Тех денег, которые нам заплатили, хватило на то, чтобы отстроить новый Азербайджан, тот самый, куда едут жить люди, даже русские. Но именно тогда американцы купили нас – и сейчас дьявол пришел за товаром.

Президент какое-то время молчал, потом сказал, глядя прямо на писателя:

– Останьтесь. Остальных я больше не задерживаю.

В молчании силовые министры и другие члены малого кабинета покидали кабинет президента, стараясь не нашуметь, ничем не обратить на себя внимание.

Президент в упор посмотрел на свою супругу, так, как не смотрел на нее никогда в жизни.

Мехрибан несколько секунд держалась – но потом не выдержала. Встала, какой-то скованной, шаткой походкой пошла к двери.

Дверь закрылась.

В этот момент в стране переменилась власть.

– Что делать? – в упор спросил президент.

Писатель провел ладонями по лицу, словно стирая маску мудрого, всезнающего божка. Теперь перед президентом сидел жесткий и решительный человек, бывший заместитель начальника отдела спецопераций КГБ СССР.

– Как только вы скажете «нет» – американцы вас уничтожат. На кону стоит больше, чем Азербайджан, – на кону сейчас стоит большой Ближний Восток. Американцы не потерпят, чтобы кто-то встал у них на пути.

– Это я уже понял. Дальше, – нетерпеливо сказал президент.

– Единственный шанс для вас – это война.

– Вы предлагаете мне принять предложение американцев?

Писатель улыбнулся.

– Конечно же, нет. Мало того что вы потеряете лицо перед подчиненными – так эта война еще и уничтожит Азербайджан. Американцы не смогут выиграть эту войну, как они не смогли выиграть ни в Ираке, ни в Афганистане. Как только американцы уйдут с Востока – мы окажемся наедине с разворошенным муравейником…

– Так что же мне делать?! – потерял терпение президент.

– Объявить войну Армении!

– То есть?

– Объявить войну Армении. Войну – за возвращение исконных азербайджанских территорий.

Президент не сказал ни да, ни нет. Президент думал.

– Война вместо войны…

– Да, война вместо войны. Если американцы в ответ на ваш отказ начнут операцию по вашему уничтожению – они начнут ее не для того, чтобы отомстить. Они начнут ее для того, чтобы привести к власти послушного им человека. Например – был один Алиев, стал другой Алиев. Но если вы объявите войну Армении и вернете захваченные территории, американцы ничего не решатся с вами сделать. Потому что вы будете героем нации. И заменить вас будет уже невозможно. Никем.

– А армянское лобби?

– Американцы отмахнутся от него. У них достаточно проблем и без этого.

Президент покачал головой. Он был мирным человеком, он никогда не хотел ни с кем войны и не жаждал каких-то военных побед. Они ему были не нужны.

– Армения…

– Или это – или то. Другого не дано.

– А американцы? Они же планируют?

Писатель улыбнулся. Он был человеком старой закалки, американцев недолюбливал. И уж точно – не боялся их.

– Вполне возможно, они решат осадить назад. Никто не начинает военную операцию, если один из флангов не только не обеспечен, а если там идет другая война. Слишком опасно, а у американцев нет резервов. Совсем. Если бы они могли расправиться с Ираном в одиночку – они давно это сделали бы. Их империя на закате, их корабль тонет – и мы должны думать о том, какими мы окажемся перед лицом Востока в двадцать первом веке. Кем мы будем – мостом от России на Восток – или злейшим врагом Востока. Не стоит повторять путь Израиля, господин президент. Мы этого не выдержим…

Президент посмотрел на своего советника.

– Вы работали в КГБ? – спросил он.

– Да, какое-то время. Давно.

– А книги?

Писатель улыбнулся.

– Вы хотите спросить, про меня ли они? Раньше никогда не спрашивали.

– Да.

– Помилуйте. Книги – это просто книги. Не более того. А я – всего лишь бюрократ, пытающийся немного заработать на старость своим пером.

Президент прошелся по кабинету. Посмотрел на ковер – ковер висел здесь еще с тех времен, когда хозяином этого кабинета был его отец. И отец любил смотреть на этот ковер, принимая сложные решения, – как будто в прихотливом узоре скрывались ответы на все вопросы в мире.

– Я понимаю… – президент откашлялся, – я понимаю, почему мой отец так ценил вас. Я вас больше не задерживаю. Как только я приму окончательное решение – вам сообщат.

На самом деле президент уже принял решение. Неправильное. Но кто же тогда мог знать?!

– Это правда, Адам… – старший телохранитель, парень из горного села, который уже купил в Москве квартиру, боялся смотреть своему амеру в глаза, – мы позвонили в Грозный. Салман погиб, а на его похоронах подорвался Рамзан. Насмерть.

Из глотки депутата Государственной думы вырвалось нечто среднее между рыком и волчьим воем.

– Вон. Все – вон! Никого не хочу видеть! – сказал он по-русски.

Тот, кто работал с Адамом, знали – два раза он не повторяет. Первый раз говорит он, второй раз – говорит его «Стечкин». Телохранитель вымелся из кабинета, аккуратно затворив за собой дверь, – и здание пришло в тихое, невидимое внешнему наблюдателю движение. Люди расходились по домам, молча и торопливо, кто-то собирал свои вещи на рабочих местах, понимая, что как раньше, уже никогда не будет.

Все рухнуло…

К окнам не стоило подходить – с той стороны мог быть снайпер, депутат Зелимханов вполне мог стать третьим – но он подошел. Просто чтобы посмотреть, как люди бегут из здания, как торопливо отъезжают машины.

Как крысы с тонущего корабля…

Депутат какое-то время смотрел на это, потом ему надоело, и он опустил жалюзи. Сел за компьютер, отбарабанил свой пароль, зашел на нужный сайт, где выкладывали видео. Он знал, что телевидение включать бесполезно, что федеральные каналы, что спутник из Грозного – все будут врать, показывать битву за урожай, курорты и все такое прочее. Правда осталась только в Интернете, правда жесткая и неприглядная, но – правда. Чрезвычайным планом действий на случай попытки государственного переворота в Грозном было предусмотрено немедленное отключение несущих серверов, чтобы не дать людям сорганизоваться, а проповедникам – выступить на большую аудиторию, но депутат знал, что после гибели Рамзана ничего не будет выполнено. Очень может быть, что физически серверы находятся под контролем боевиков, а им их работа однозначно выгодна, серверные они будут защищать до последнего. С этого начинается теперь революция, если раньше брали под контроль телефон и телеграф, то теперь в первую очередь берут под контроль Интернет.