Смертельная белизна - Роберт Гэлбрейт

Молча пропустив даму в персикового цвета шифоне, Страйк тихо проговорил:

– Чизуэлл, болтающийся в петле, а под ним гора мертвых детей. Но была в этой композиции одна закавыка.

– Какая?

– Детишки – все чернокожие.

Страйк вытер нос ладонью и потянулся в карман за сигаретой, но вовремя вспомнил, где находится, и тут же опустил руку.

– Послушай, если эта особа, Элспет, будет здесь, постарайся разузнать, что ей известно насчет Уинна. Это очень поможет отстоять наш итоговый гонорар.

– Хорошо, – ответила Робин. – Кстати, у тебя затылок все еще кровоточит.

Страйк безуспешно попытался вытереть голову салфетками, прихваченными из автомобиля, и заковылял вверх по лестнице рядом с Робин.

– Сегодня нас не должны видеть вместе, – проинструктировал он, когда, переступив порог, они оказались под янтарно-пурпурно-золотым сводом. – На Эбери-стрит, возле дома Чизуэлла, есть кафе. Встречаемся там завтра в девять утра: погибать – так с музыкой. Ну, давай вперед.

Когда Робин уже сделала несколько шагов в сторону внушительной парадной лестницы, Страйк сказал:

– Кстати, шикарное платье.

Холл дворца-усадьбы представлял собой необъятное пространство. Парадная лестница, устланная красной с золотом ковровой дорожкой, вела на второй этаж, где разделялась на два крыла, от которых вправо и влево отходили коридоры. Стены, возведенные, судя по всему, из мрамора, отливали охрой, жухлой зеленью и оттенками розового. Нескольких паралимпийцев прямо от входа проводили к лифту, тогда как Страйк медленно поковылял к лестнице, чтобы самостоятельно вскарабкаться наверх, беспрепятственно и свободно держась за перила. Сквозь большое, обильно декорированное окно верхнего света, поддерживаемое колоннами, почти не было видно неба из-за многообразия подсветки, призванной подчеркнуть цветовую гамму больших, во всю стену, венецианских полотен на библейские сюжеты.

Стараясь шагать естественно, чтобы никто не принял его за ветерана-паралимпийца и не стал требовать рассказа о былых заслугах, Страйк смешался с толпой приглашенных и проследовал от лестницы по правому коридору мимо балкона в небольшой аванзал, выходящий на внутренний двор, где припарковались автомобили официальных лиц.

Оттуда гостей провели налево, в длинную и просторную картинную галерею, устланную светло-зеленым ковром с нежно-розовым орнаментом. По обеим сторонам галереи располагались высокие окна, и каждый дюйм простенков занимала какая-нибудь картина.

– Прохладительный напиток, сэр? – прямо с порога обратился к Страйку официант.

– Это шампанское?

– Английское игристое, сэр, – уточнил молодой человек.

Страйк больше для порядка взял бокал и устремился в гущу приглашенных, по пути миновав Чизуэлла и Кинвару, которые слушали (или, как думалось Страйку, притворялись, что слушают) спортсмена-колясочника. Кинвара исподволь проводила Страйка подозрительным взглядом, когда тот направился в дальний конец зала, надеясь отыскать там стул или хотя бы подобие стойки, чтобы разгрузить ноги. На его беду, облокотиться было не на что и во всей галерее не оказалось ни единого стула; чтобы отвлечься, Страйк подошел к гигантскому полотну графа д’Орсе, изображавшему королеву Викторию верхом на серой в яблоках лошади. Прикладываясь к бокалу с игристым вином, он украдкой пытался остановить кровь, по-прежнему сочившуюся из носа, и оттереть со своих брюк наиболее заметные пятна грязи.

Мимо него сновали официанты, разносившие закуски. Страйк успел схватить пару канапе с крабами и принялся изучать зал, отметив еще одно эффектное мансардное окно, на сей раз опирающееся на золоченые пальмы.

Вокруг царила необычная атмосфера. С минуты на минуту ожидалось появление принца, и по этой причине общее веселье накатывало и отступало нервными импульсами, которые сопровождались постоянными взглядами в сторону дверей. Со своего наблюдательного пункта близ королевы Виктории Страйк засек у изысканного черно-золотого камина напротив осанистую фигуру в платье цвета ярко-желтой примулы. Одна рука аккуратно лежала на шлейке палевого лабрадора, который, тяжело дыша, сидел у ног хозяйки. Страйк не сразу опознал Делию – сегодня искусственные глаза не были скрыты под темными очками. Слегка углубленные, непроницаемые, ярко-синие с зеленоватым отливом, они придавали ей какую-то странную невинность. Поблизости от жены находился и Герайнт, который что-то излагал чахлой, застенчивой женщине, стрелявшей глазами по сторонам в надежде на избавление от назойливого собеседника.

У дверей, через которые Страйк вошел в зал, наступило затишье. Он увидел макушку томатно-рыжего цвета и оживление среди костюмов. Всех присутствующих захлестнуло чувство неловкости и смущения, подобное ошеломляющему порыву ветра. Страйк проследил, как рыжая шевелюра удалилась в дальний правый угол зала. Прикладываясь к бокалу английского вина и пытаясь вычислить среди присутствующих дам ту, которая разбиралась в грязном белье Герайнта Уинна, Страйк обратил внимание на рослую женщину, стоящую к нему спиной.

Ее длинные темные волосы, стянутые в небрежный пучок, равно как и странное одеяние, никак не вписывались в дворцовый антураж. На ней было строгого покроя прямое черное платье до колен и ботильоны на босу ногу – с открытым мыском и на высоком каблуке.

На долю секунды Страйку показалось, что он ошибается, однако в следующий миг женщина сменила позу – и тут уже ошибки быть не могло. Не успел он удалиться на порядочное расстояние, как она обернулась и поймала на себе его взгляд.

Ее бросило в краску, хотя в спокойной обстановке цвет ее лица, как доподлинно знал Страйк, напоминал камею. В ней мало что изменилось, и только круглый живот выдавал большой срок беременности. Как всегда, прекрасна и ликом, и обликом. Накрашенная скромнее других женщин, сегодня она определенно превосходила всех красотой. Несколько секунд Страйк и женщина в черном пристально разглядывали друг друга, затем она сделала пару неуверенных шагов вперед, и румянец ее отхлынул столь же стремительно, как и вспыхнул.

– Корм?

– Привет, Шарлотта.

Если она и вздумала его поцеловать, то Страйк недвусмысленно дал понять, что это лишнее.

– Какими судьбами?

– По приглашению, – солгал Корморан. – Я же знаменитый ампутант. А ты?

Она, как ему показалось, слегка оторопела:

– Племянница Джейго входит в паралимпийскую сборную. Она…

Шарлотта оглянулась, пытаясь взглядом выловить племянницу, и сделала глоток воды. Рука, державшая бокал, задрожала. Немного воды пролилось на платье. Страйк видел, как капли стеклянными бусинами скатываются по животу.

– В общем, девочка наша где-то здесь, – закончила Шарлотта и нервно усмехнулась. – У нее церебральный паралич, но она выдающаяся, да что там, непревзойденная наездница. Отец ее сейчас в Гонконге, поэтому ее мама пригласила меня.