Южная Африка. Прогулки на краю света - Генри Воллам Мортон

По пути в Дурбан я остановился, чтобы полюбоваться долиной Тысячи Холмов. По своей популярности здешний пейзаж, наверное, занимает второе место после знакомого всем абриса Столовой горы. Ни один путешественник, направляющийся в Дурбан, не пожалеет часа-другого, чтобы обозреть захватывающую панораму. Вашему взору предстает подлинный Наталь — бесконечная череда зеленых холмов, простирающаяся до самого горизонта. Уверяю вас, это пейзаж, который вы не скоро забудете.

Я приезжаю в Дурбан и узнаю подробности знаменитой скачки Дика Кинга. Я оказываюсь на территории Зулуленда, наблюдаю за национальными танцами, а затем еду к месту исандлванской бойни, где погиб наследник империи. Я провожу несколько незабываемых дней в охотничьем заповеднике Хлухлуве, где свожу знакомство с весьма злобным носорогом.

1

С первого взгляда Дурбан напомнил мне курортный Майами во Флориде. Прямо вдоль побережья тянется череда великолепных зданий, ослепительно сверкающих в солнечных лучах. Могучие волны Индийского океана мерно накатываются на белый песок и снова отступают в глубь лагуны, наверное, самой прекрасной во всей Африке. Если же вы решите полюбоваться ночным городом и подниметесь на холм, то дух захватит от обилия огней, которые разбегаются во все стороны на многие мили.

Дурбан неправдоподобно красив — он похож на роскошные кинодекорации к голливудской комедии. В этом городе все кажется слегка чрезмерным. Солнце слишком белое и слепящее, чтобы быть всамделишным; листва чересчур сочная и зеленая для настоящей, а экзотические цветы поражают размерами и расцветкой. В реальной жизни такого не бывает! И тем не менее на фоне этих потрясающе ярких декораций бегают самые обычные трамваи, автобусы приходят точно по расписанию, люди торопятся на работу в офисы, машинистки стучат по клавишам машинок, каблограммы исправно отправляются во все уголки мира, а в огромном муниципальном дворце восседает самый настоящий мэр. Он сидит в комфортабельном кабинете с кондиционером и цветными эстампами на стене, изображающими новозеландские пейзажи, и решает обычные проблемы большого города. Потому что Дурбан — несмотря на кажущуюся иллюзорность — самый настоящий, реальный город.

Подобно всем южноафриканским портам, он представляет собой причудливую смесь бизнеса и развлечений. По улицам всегда разгуливают толпы местных жителей и приезжих. А посему если при вас скажут, что в Дурбане поразительно красивые девушки, можете смело считать это комплиментом всему женскому населению Союза. Ибо, восхищаясь прелестями очередной юной красавицы, разве можете вы с уверенностью сказать откуда она — из Дурбана, Претории или Блумфонтейна? И где еще во всей Южной Африке сыщется такая провокационная смесь белого, коричневого, черного и желтого цветов? Вы сворачиваете с центрального проспекта и сразу же натыкаетесь на мечеть или индуистский храм. Перед вашими глазами проходят мусульмане в фесках и прелестные индуски, такие хрупкие и эфемерные в облаках розовато-лилового шифона (а они все в юности выглядят хрупкими призраками). Вам кажется, будто вы попали в волшебную сказку. «Тысяча и одна ночь»! Но тут очередной поворот выводит в куда более приземленные места. Вы оказываетесь на рынке банту, где огромные чернокожие мужчины добродушно потягивают «кафрское пиво», сваренное на муниципальных пивоварнях. Воистину, Дурбан — город контрастов. Здесь на одной улице вы можете увидеть и современную аптеку, где человек в стерильно-белом халате отпустит патентованное средство от простуды, и местного колдуна, торгующего обезьяньими лапками и «чудодейственной мазью» из жира бегемота.

Посреди толпы автобусов, трамваев и американских лимузинов вдруг обнаружится варварская фигура зулусского рикши. Все, как полагается, как и сто лет назад: на голове затейливый убор из бычьих рогов и перьев, на голых руках побрякивают разноцветные бусы; шаркая босыми ногами по асфальту, чернокожий «бой» семенит меж деревянными оглоблями — самое древнее такси на земле!

Европейские обитатели Дурбана в избытке обеспечены всеми атрибутами роскошной жизни. Они могут похвастать собственным яхт-клубом и плавательными бассейнами; у них есть гольф, поло и крикет; а некоторые достаточно богаты, чтобы жить в имперских виллах, разбросанных по склонам холмов. Здесь стоят увитые бугенвиллеями перголы, а сквозь беломраморные колонны открывается головокружительный вид на Индийский океан. Тихие, пронизанные солнцем сады насыщены потаенной жизнью — здесь распевают сверчки, трещат полуденные цикады, а меж нагретых камней снуют юркие ящерицы. Земля тут красно-охряного цвета, и растут на ней диковинные пламенеющие цветы. Палисандровые деревья стоят в сплошном цвету, напоминая сады Кью в пору цветения сирени. Усыпанный ярко-алыми звездами делоник царский порой вырастает выше вязов. Ошеломленный, я гулял по этим экзотическим садам и вдруг набрел на клумбу штокроз, окаймленных бордюром из дельфиниума. Ощущение такое, будто среди знойного дня мне подали стакан хрустально-чистой прохладной воды.

В первый же день моего пребывания в Дурбане я приглашен на обед в ресторане. Здесь работают электровентиляторы (все верно, ведь на улице жаркий декабрь), на десерт подают манго. Мой приятель обращается официанту, пожилому индусу, со словами:

— Давненько вас не видел! Как поживаете?

Тот немедленно принимает самый несчастный вид и сообщает, что судьба жестоко обошлась с ним — он потерял сына. Мой друг, естественно, выражает соболезнования и спрашивает, остались ли у него еще дети.

— Теперь, — отвечает официант со скорбной миной, — у меня всего шестнадцать детей.

2

Если, живя в Лондоне или Париже, вы пристрастились к ранним прогулкам по улицам полупустого сонного города, то, боюсь, вам совсем не понравится в Дурбане. Ибо здешний люд встает невероятно рано. В семь утра на улицах уже кипит повседневная жизнь. В восемь вы можете не только купить все, что надо, но и позвонить практически в любой офис. К девяти вы уже задыхаетесь от жары и начинаете понимать, почему рабочий день в Дурбане начинается в такую рань.

Я получил колоссальное удовольствие от посещения Дурбанского музея. Это солидное учреждение, идеально организованное для представления животного мира Южной Африки. Небольшая ремарка для европейцев: вся наша долгая история — с ее каменным и бронзовым веками, с ее эпохами кельтов, римлян и англосаксов — для южноафриканцев не более чем отвлеченная абстракция. Все это им с успехом заменяет огромная и разнообразная фауна Южной Африки. В экспозиции Дурбанского музея животная жизнь представлена во всех ее проявлениях — и та, что летает на крыльях, и та, что бегает на четырех лапах или даже ползает на пузе!

Проведя в Южной Африке всего неделю, вы начинаете бойко ориентироваться в основных представителях мира пернатых. В первую очередь, это, конечно же, цапля (или «птица-побирушка») и птица-секретарь. Кроме того, существуют большой орел и малый орел, или бородач (которого иногда можно увидеть сидящим на скалах, но чаще парящим в небе на распростертых крыльях), а также журавль и дикая утка. С этими все понятно. Но остается еще огромное множество мелких птичек, которых вы не научитесь распознавать, пока не попадете в специализированный музей данного вида. Для меня огромным открытием стала пичуга по имени медосос, или медовый проводник, как ее здесь называют. Размером она не больше воробья, да и окраской своей не сильно от него отличается — тоже серо-коричневая, только на спинке у нее два желтых пятнышка. Зато поведение ее не поддается никакому объяснению! Эндрю Спаррман еще в 1772 году описал удивительные повадки медососа, но тогда никто ему не поверил.