Голос призрака - Виктория Холт

Тетя Софи. Бедная тетя Софи! Она никогда больше не увидит Альберика.

На следующий день Дэвид приехал из Клаверинга. Он обрадовался, увидев меня, и я почувствовала к нему глубокую нежность. Я предала его тем, что была так счастлива в день королевской свадьбы. Обаяние Джонатана околдовало меня, и сейчас мне хотелось как-то загладить свою вину.

Мне казалось, что между нами встал еще один барьер: тайна смерти Альберика, о которой я не могла не думать иначе, как об убийстве.

Сохранить секрет было не так сложно, как я думала. Казалось, я стала профессиональной лгуньей. Но, наверное, Дэвид был не столь проницателен, как его брат. Я уверена, что никогда не смогла бы ничего скрыть от Джонатана.

Я рассказала Дэвиду о свадьбе и все, что мне рассказала о церемонии мама. Он подтвердил слухи, что принц напился и провел большую часть брачной ночи, в полном беспамятстве у камина спальни, а невеста довольствовалась созерцанием этой сцены.

— Было еще хуже, — сказала я. — Мы слышали, что он чуть не нарушил церемонию бракосочетания, но был остановлен отцом. Сколько правды в этих историях? — спросила я. — У мамы и твоего отца осталось впечатление, что все так и было.

— А ты расстроилась, не получив королевского приглашения?

— О нет.

Мы с Джонатаном проехались верхом. Мама настояла, чтобы он сопровождал меня. Они не хотели оставлять меня одну в такой день.

— Думаю, что они правы. Везде столько мошенников.

Мы поехали в гостиницу «Собака и свисток» близ Гринвича, и хозяин угостил нас прекрасным ростбифом.

— Значит, тебе там понравилось?

— О, конечно.

— И Джонатан сразу же вернулся в Лондон?

— Да, мама не знает, сколько она пробудет там, и они захотели, чтобы я вернулась сюда раньше тебя.

— Очень заботливо с их стороны. — Он нежно поцеловал меня. — Тебя так долго не было… тебя и Амарилис.

Я любила его, нежного, дорогого, надежного. Нет ничего невозможного в том, говорила я себе, чтобы любить двух мужчин сразу, но по-разному. Общение с Дэвидом было подобно глотку кристально чистой воды, когда тебя мучит жажда, в то же время Джонатан был искристым, бодрящим вином.

Не странно ли это? Если честно признаться, то я хотела их обоих.

Они были братьями… двойняшками. Может, этим все и объяснялось? Их было трудно представить одним целым. Они были настолько разными. И все-таки… я хотела их обоих.

— Итак, у нас скоро будет свадьба, — сказал Дэвид. — Должен сказать, что Петтигрю уже начали готовиться к ней.

Мы заговорили об Амарилис.

Я проводила много времени в детской. Маленькие девочки быстро росли, они менялись с каждым днем. В детской, глядя на Амарилис, я забывала Джонатана и не думала о нем.

Через день после возвращения Дэвида налетел шторм. Завывал свирепый ветер, и дождь хлестал по стеклам. Никто не выходил из дома, так как трудно было удержаться на ногах.

Следующий утром, когда мы встали, вокруг царила тишина. Птицы весело пели, и цветы, которые не прибило дождем и ветром, выглядели свежими и красивыми. Капли падали с деревьев, но быстро высохли под лучами солнца.

Стояло прекрасное утро.

Я сказала Дэвиду, что проедусь с ним по усадьбе. Он обрадовался, что я присоединюсь к нему.

— Столько надо сделать, — сказал он, — после поездки в Клаверинг.

Когда мы только собирались уезжать, приехал посыльный от Жанны с просьбой немедленно приехать к ним.

— О, дорогой, — сказала я Дэвиду, — похоже, утро испорчено. Думаю, что-то случилось. Не съездишь ли со мной? Мы не задержимся там надолго.

Я дрожала, почувствовав, что это могло быть связано с Альбериком, а если предчувствие не обманывало, то мне нужна поддержка Дэвида.

Нас встретила бледная Жанна. Она выбежала навстречу, так как, должно быть, давно высматривала нас.

— О, миссис Френшоу, мистер Френшоу, я так рада, что вы приехали! Случилась ужасная вещь.

— Что? — вскричала я.

— Альберик. Они нашли его.

— Нашли его? — закричал Дэвид. — Где он был все это время?

— Он мертв, мистер Френшоу. Его тело выбросило на берег.

— Утонул?!

Жанна опустила голову и несколько секунд молчала. Я дрожала, думая о том, что будет дальше.

— Все это время, — прошептала Жанна, — мы не знали, где он.

Утонул? — повторил Дэвид. Убит, — поправила его Жанна. — Сказали, что у него прострелена грудь. Не знаю, что теперь будет.

— Но кто… — начал Дэвид. — Подождите… Это такой удар.

О, кажется, жене плохо. Он снял меня с лошади и обнял.

— Пройдите в дом, — предложила Жанна.

— Конечно.

Тебе не лучше, дорогая? — спросил Дэвид.

Я села в холодном зале, дурнота прошла. Итак, они узнали правду. Что теперь будет? Что подумают о смерти Альберика?

Последнее время только и говорили, что о смерти Альберика. Слухи ходили разные. Кто убил Альберика? Бедный невинный Альберик, который лишь взял лодку, чтобы покататься.

Поговаривали, что его друг Билли Графтер, должно быть, тоже был с ним, поскольку исчез, когда Альберик вернулся из Лондона.

Началось следствие. Не было сомнений, что в Альберика стреляли, из-за чего он и утонул. Вердикт был следующим: убит неизвестным лицом или лицами.

Было трудно хранить тайну. Меня мучили ночные кошмары, и я с плачем просыпалась. Дэвид прижимал меня к себе, утешал и я радовалась, что он со мной. Я была благодарна ему за заботу.

Утром я попыталась успокоить себя. Джонатан был прав. Времена были опасные. Мне следовало помнить, что случилось с мамой и с бабушкой, Сепфорой. Воображение рисовало мне, как они в дивной карете с гербом д'Обинье отправились в маленький город за покупками и оказались в толпе черни. Смерть Альберика была возмездием. На это нельзя было смотреть иначе. Это было логично. Это был закон выживания.

Днем я верила в справедливость возмездия, ночью же приходили ужасные сны.

Джонатан вернулся для дачи показаний в Эверсли.

Я не встречала его, но, как только допрос закончился, он сразу же улучил момент, чтобы повидаться со мной.

— Они будут искать убийцу, Джонатан? — спросила я.

Он тряхнул головой и насмешливо взглянул на меня:

— Они говорят о расследовании.

Они сделают из этого спектакль. Но могу тебя заверить, что ничего не будет раскрыто. Об этом позаботились.

Это сделано для безопасности страны, что прекрасно понимают в некоторых кругах.