Амазонка - Семен Резник

Аманта шла молча. Хуан многое бы дал, чтобы проникнуть в ее мысли. «Вдруг это чудовищная ловушка, придуманная коварными дикарями?» — Хуан тут же отбросил эту мысль: ведь смерть колдуньи произошла случайно. Он бы мог не совершать убийства и теперь бы оставался в хижине. Аманта шла уверенно, даже не глядя себе под ноги, оттого Хуан сделал вывод: эта дорога хорошо знакома ей. Несомненно, судьба была благосклонна к нему, дав в спутницы дочь вождя. «Она, несомненно, выведет меня к цели. Несомненно…»

Они вдруг оказались в длинном коридоре. Потом пошли опять узкие ступени. Пройдя немного, беглецы оказались в огромной пещере. Пламя факела освещало лишь часть ее. О размерах ее можно было лишь догадываться. По обе стороны у входа в пещеру на уровне трех футов были ниши, в которых размещались огромные чаши; копоть на стенах вокруг них указывала на их предназначение. Рискуя быть погашенным, факел опустили в одну из чаш, и масло в ней воспламенилось. Пламя сильно полыхнуло и слегка опалило руку Хуана. Он отпрянул. В следующий момент мрак пещеры расступился, и Хуан обнаружил еще ряд светильников, расположенных вдоль стен. Пещера, в самом деле, была огромна. Когда-то здесь протекала река или было озеро, исчезнувшее много веков назад, высвободив огромные пространства под землей.

Очевидно, это место использовалось дикарями в качестве святилища, многое говорило об этом. От входа в глубь пещеры вела широкая дорога, усыпанная красноватым песком. Стены — отполированные до блеска плиты, точно пригнанные друг к другу, — конечно, были принесены из далеких мест; они были цвета черного агата. Там же находилась молельня, двенадцать на десять футов. Внутри алтарь. По одну сторону от основного алтаря имелось еще два. Стены пещеры возвышались на высоту примерно двадцати футов; над ними был каменный карниз.

На главном алтаре стояла каменная ваза, над ней возвышался огромный каменный исполин — статуя мужчины в длинной широкой тунике. Рядом — странное громадное животное, похожее на ягуара. Шея чудовища была охвачена цепью, конец которой сжимала рука истукана. Морда зверя была ужасна. Из оскаленной пасти торчали острые клыки. Глаза его светились зловещим желтым светом. Зверь смотрел на Хуана, и тот почувствовал, как волосы его зашевелились. Два огромных изумруда, абсолютно одинаковых, служили глазами монстру.

— Ого! Их два! — воскликнул Хуан.

«Надо найти лестницу или что-то в этом роде», — подумал он. Камни находились на высоте семи футов… Он окинул взглядом пещеру. Ничего похожего на лестницу не было и в помине. Только у стены валялись какие-то каменные обломки. Подойдя к одному из них, он попробовал его поднять, но и пять Хуанов не смогли бы это сделать.

«Что делать?» — подумал Хуан. Затем он подошел к каменному чудищу. Сняв ремень брюк, забросил его на цепь, чтобы оба конца ремня свешивались. Соединив их, он получил петлю, с помощью которой можно было добраться до морды чудовища.

Но едва Хуану удалось добраться до пасти монстра, как внизу послышался звук, напоминающий топот бегущих людей. Хуан понял, что сейчас появятся дикари.

— Бежим, — крикнула Аманта.

Панический страх охватил Хуана. Он спрыгнул на землю и заметался по пещере. Единственный выход был тот, откуда они пришли. Но сейчас воспользоваться им не было возможности. Именно оттуда исходила опасность. Аманта подбежала к Хуану и схватила его за руку:

— Бежим, — крикнула она, увлекая его в глубь пещеры.

Прошло более недели с тех пор, как Энрико переступил порог дома гостеприимного Джованни Марино. Все это время он находился под впечатлением увиденного им в пригородном доме Переса. Дорис жива! Раньше щемящая боль потери не покидала его ни на миг. Он часто вспоминал прекрасное лицо, каждое сказанное ею слово, печальные глаза… Дорис! Словно колокол громыхнул в голове. Хотел броситься и обнять, но он не мог сдвинуться с места.

— Ты… ты жива? — только и вымолвил Энрико.

— Да, как видишь, — грустно улыбнулась она.

— Ты жива, жива… — бормотал он. Вдруг осознал, и великое чувство благодарности к Богу охватило его.

«Господи! Господи! Спасибо за то, что Дорис жива!» Счастье переполняло его, каждый нерв, каждую клетку.

— Я так рад! — вырвалось у него непроизвольно. Он обнял девушку. Его горячие губы робко коснулись ее щеки, и в следующий момент они слились в горячем поцелуе. Это было бурное проявление чувств. Теперь же, стоя на террасе, за много миль от Дорис, он не мог прокрутить обратно этот момент, как ни старался.

Он наслаждался вечерним небом. Огромный багряный диск наполовину скрылся за кронами деревьев. Само же небо, нежно-сине-голубое, темноватое на востоке, переходит в светлое лазоревое, полыхающее огнем на западе. Едва заметен полумесяц. Душно, но веет свежий ветерок. Резкие, терпкие запахи трав будоражат. Энрико вдыхал полной грудью. Птицы уже поспешали в гнезда, начинали стрекотать цикады. Сначала робкие звуки, но с наступлением темноты они будут звучать все громче. В этих краях ночь наступает рано и внезапно. Уже не различимы очертания дальних гор; туманные вершины, слабо сверкают в полумраке. Скоро, очень скоро засверкает, заискрится небосвод мириадами самоцветов.

Энрико любовался закатом. Подумал: как хорошо было бы, если рядом Дорис также наслаждалась бы закатом. Представил лицо девушки. Грусть в ее глазах заставила его страдать: «Почему, почему она так печальна? Что гложет ее?» Тревога вновь холодной змейкой вползла в грудь. Он подумал, что акция, которую он должен провести с Джино, опасна, смертельно опасна. Быть может, он никогда больше не увидит дорогое лицо.

Энрико не догадывался, что сенатор специально устроил его встречу с Дорис, чтобы связать его сильней. Но, даже не зная, что повстречает Дорис, Энрико согласился бы выполнить акцию, ибо дома, в Лиме, ему угрожала смертельная опасность.

Здесь, на вилле Мариино, он чувствовал себя в безопасности. За тысячу километров от Лимы все было спокойно. Только предстоящее «путешествие» в джунгли тревожило его. Да еще разлука с Дорис… «Я найду камень и примчусь как на крыльях к тебе, милая! Чего бы мне это не стоило».

В этот момент шорох позади заставил его обернуться.

— Я напугал тебя, Энрико? — спросил Джино. — Извини! Эта чертова привычка…

— Нет, — улыбнулся Энрико.

— Хороший вечер, не правда ли? — Джино закурил и бросил взгляд на покоящиеся в полумраке горы. — Не помню, когда я последний раз любовался закатом. Как спокойно и хорошо вокруг, если учитывать, что в последнее время я всегда на пределе. Нервы — как натянутая струна… Хочется бросить все и остаться здесь навсегда.

— Может быть, ты и прав, Джино. Но я уже не могу жить без цивилизации, без городского шума. Надолго здесь, думаю, задержаться бы не смог.

Джино задумчиво поглядел на него.

— Тебе виднее. То, что я здесь, мой долг перед памятью твоего отца. Он, видимо, предчувствовал или просчитал дальнейшие события. И просил, чтобы если вдруг что-то с ним произойдет, я позаботился о тебе. Что я и делаю. Убийцы твоего отца ответят за все. Его предали и убили бывшие наши «друзья». И я докажу это! Я для них опасный человек. Но хватит об этом. Я хочу спросить тебя: почему Перес поручил эту акцию нам? Ты не задумывался об этом? — он вопросительно глянул на Энрико.