Рожденный бежать - Кристофер Макдугл

Неандертальцы правили миром, пока он сам не начал улучшаться. Приблизительно сорок пять тысяч лет назад окончилась «долгая зима» и горячий фронт двинулся в наступление. Сократившиеся леса оставили вместо себя выжженные солнцем луга и пастбища, протянувшиеся до самого горизонта. Новый климат как нельзя лучше подходил «бегущим людям». Внезапно и быстро увеличились стада антилоп, саванна вся сплошь покрывалась растениями с сочными и толстыми корнями.

Но для неандертальцев наступили тяжелые времена: их длинные копья и засады в каньонах оказались бесполезными против быстрых и проворных животных, поселившихся в прерии, а крупные животные, на которых они предпочитали охотиться прежде, ретировались глубже в отступающие и редеющие леса. Но раз так, почему же неандертальцы не приняли стратегию охоты «бегущих людей»? Да потому что они были умными и, безусловно, достаточно мощными, но в том-то и заключалась проблема: они были слишком мощными. Когда температуры поднялись выше 32 градусов, несколько лишних граммов веса тела уже стали иметь огромное значение, чтобы поддерживать тепловой баланс. И выходит, что во время двухчасового преследования оленя «бегущие люди» обогнали бы неандертальцев.

Сплошь покрытые развитыми мышцами, неандертальцы ушли вслед за мастодонтами в погибающий лес, а потом и еще дальше… в забвение. Новый мир был создан для бегунов, но бег — это не все, что им было нужно.

В глубине души Дэвид Кэррьер догадывался, что теория «бегущего человека» имеет роковой изъян. Эта тайна терзала его до тех пор, пока чуть не превратила в убийцу.

— Да-да, я был как одержимый, — признался он, когда я встретился с ним в его лаборатории в Университете штата Юта. Позади остались двадцать пять лет и три академические степени с момента озарения, какое он испытал за секционным столом в анатомичке. Теперь это был Дэвид Кэррьер, доктор философии, профессор биологии с седоватыми, похожими на веник усами, и в круглых очках без оправы, сквозь которые на меня пристально смотрели ярко-карие глаза. — Мне до смерти хотелось ухватить нечто своими руками и сказать: «Смотри! Теперь доволен?»

Проблема была в следующем: загнать животное до смерти — это эволюционная версия идеального убийства. Охота преследованием (как известно антропологам) не оставляет никаких улик: ни тебе наконечников стрел, ни пробитых копьями спинных хребтов, а поэтому — ну как вы сумеете возбудить дело по обвинению в убийстве, если не сможете предъявить ни трупа, ни оружия, ни свидетелей? Несмотря на яркое дарование доктора Брэмбла в области психологии и экспертизу ископаемых останков, проведенную доктором Либерманом, у них не было способа доказать, что наши ноги когда-то были смертоносным оружием, раз они не могли документально подтвердить, что кто-то где-то действительно загнал животное до смерти. Вы можете с пеной у рта отстаивать какую угодно теорию относительно человеческих способностей («Мы способны временно приостанавливать работу сердца! Мы способны гнуть ложки силой нашей мысли!»), но в итоге не сможете перейти от заманчивой идеи к эмпирическому факту, если не предъявите вещественные доказательства.

— Сплошное разочарование: мы повсюду находили предания, — говорил Дэвид Кэррьер. — Метните дротик в карту, и скорее всего вы угодите в место, где бытует легенда об упорной охоте. Их рассказывали племена гошутов и папаго, живущие на американском Западе; те же самые рассказы есть и у живущих в Калахари бушменов, у аборигенов Австралии, воинов-масаи в Кении, индейцев — сери и тараумара — в Мексике. Неприятный момент заключался в том, что эти легенды в лучшем случае прошли через четвертые-пятые руки, а доказательств, подтверждающих их, было не больше, чем доказательств того, что Дэйви Крокетт «завалил себе медведя», когда ему было всего три года.

— Мы не смогли найти никого, кто участвовал бы в охоте преследованием, — говорил Дэвид. — Мы не смогли найти никого, кто хотя бы видел ее.

Нет ничего удивительного в том, что научные круги по-прежнему были настроены скептически. Если теория «бегущего человека» была верна, то по крайней мере один человек из шести миллиардов, живущих на этой планете, должен был бы суметь поймать на ходу добычу. Возможно, мы утратили традицию и необходимость отпала, но должна же у нас сохраниться природная способность: наша ДНК не изменилась за многие века и на 99,9 процента одинакова у всех людей на всем земном шаре, а это значит, что все мы имеем одни и те же стандартные способности, что и любой древний охотник-собиратель. Так как же это получается, что никто из нас не смог поймать вонючего оленишку?

— Вот почему я решил это сделать сам, — рассказал Дэвид. — Будучи студентом последнего курса, я ввязался в соревнования по горному бегу и здорово там повеселился. Поэтому когда встал вопрос, насколько по-разному люди дышат, когда бегут, полагаю, мне было проще понять, как это могло бы повлиять на нас как на вид. Эта мысль показалась мне не такой странной, какой она показалась бы тому, кто носу не высовывал из лаборатории.

Ему не показалось странным даже и то, что если бы он не сумел найти пещерного человека, то сам бы стал тем троглодитом. Летом

1984 года Дэвид уломал своего брата Скотта и внештатного репортера National Public Radio, отправиться в Вайоминг и помочь ему изловить дикую антилопу. Скотт был не слишком хорошим бегуном, но Дэвид, во-первых, пребывал в отличной форме и, во-вторых, испытывал страстное желание обессмертить свое имя в науке. У них с братом, подумал Дэвид, уйдет часа два, не больше, прежде чем доказательства свалятся прямо к их ногам.

— Мы свернули с автомагистрали между штатами, проехали несколько миль по грунтовой дороге и очутились в широкой, ровной, сухой как кость пустыне, заросшей полынью и окруженной высокими горами. Антилоп там было видимо-невидимо.

Скотт впоследствии вот так живописал их приключения для слушателей программы «Такова американская жизнь»:

— Мы остановили машину и начали преследовать сразу троих: самца и двух антилоп-самок. Бежали они очень быстро, но на короткие расстояния, потом останавливались и пялились на нас, пока мы не подходили достаточно близко. Затем снова срывались с места и убегали.

Отлично! Все разыгрывалось в точности так, как предсказывал Дэвид. Антилопам не хватало времени, чтобы охладиться, до того как Дэвид и Скотт снова садились им на хвост. Еще несколько таких пробежек, подумал Дэвид, и он отправится назад с чемоданом, набитым олениной, и убойным видео, чтобы шмякнуть все это прямо на стол доктору Брэмблу. Однако брат его нутром чуял: происходит нечто совсем другое.

— Три антилопы смотрели на меня так, будто точно знали наши намерения, и ни капельки не волновались, — продолжил Скотт.

Ему не потребовалось много времени, чтобы выяснить, почему они были так спокойны перед лицом надвигающейся смертельной опасности. Вместо того чтобы свалиться от изнеможения на землю, антилопы пустились на хитрость: когда они выбивались из сил, то кружным путем возвращались в стадо и прятались там, оставляя Дэвиду и Скотту гадать, какие из антилоп уставшие, а какие — свежи и полны сил.

— Они непрерывно перемещаются и переходят с места на место, — рассказал Скотт. — Там нет отдельных особей, а есть масса, которая «течет» по пустыне, как лужица ртути по глади стекла.