Научные сказки периодической таблицы. Занимательная история химических элементов от мышьяка до цинка - Хью Олдерси-Уильямс

Эти краски, превосходившие яркостью своих предшественников, очень скоро стали для большинства художников совершенно незаменимыми. Некоторые, правда, выискивали в них недостатки и прежде всего говорили об их предполагаемой искусственности – Уильям Холман Хант жаловался, что желтый кадмий «в самом лучшем случае можно охарактеризовать как весьма капризный» – но большинство все-таки отдавало должное их яркости и чистоте. Часто использовали кадмий импрессионисты, постимпрессионисты и больше всего фовисты. Точнее было бы даже сказать, что все перечисленные сменявшие друг друга революционные направления в искусстве стали возможны лишь благодаря кадмию. Золотые закаты Моне, оранжевые арльские интерьеры Ван-Гога и «Красное ателье» Матисса обязаны своим существованием появлению все новых оттенков кадмиевых красок. У многих поклонников живописи сложился романтический стереотип, что Ван-Гог был слишком беден, чтобы покупать новые пигменты в то время, как другие, напротив, полагают, что его психическое состояние ухудшилось под воздействием кадмия (хотя он, вне всякого сомнения, пользовался и другими, гораздо более вредными, пигментами). Полностью уверенным можно быть только в том, что он и его современники внезапно получили доступ к палитре красок, по своей яркости не сравнимой ни с чем, что было до того.

В 1989 г. сенатор-республиканец от Род-Айленда Джон Чейфи, позднее председатель сенатского комитета по охране окружающей среды, попытался наложить запрет на использование кадмия в красителях как часть серии мер, направленных на снижение риска проникновения токсинов с мусорных свалок в подземные источники водоснабжения. Чувствительные души по всей Америке разрывались между интересами охраны окружающей среды, с одной стороны, и свободы творчества – с другой. Хотя опасные характеристики различных металлов, входящих в состав пигментов, хорошо известны, в предлагаемом законе был избран именно кадмий, который почему-то рассматривался как наиболее вредный из всех. Один художник даже заговорил о «химической цензуре» и заметил, что запрет на кадмий в живописи был бы равносилен запрету на чеснок в кулинарии.

Словесные протесты заслонили тот факт, что краски, применяемые художниками, составляют лишь небольшую часть используемых кадмиевых красителей. Такие вполне обиходные вещи, как, например, яркие пластиковые тазы для стирки, представляют гораздо большую опасность в том случае, если их просто так выбрасывают на помойку. И вот именно для такого повседневного употребления вполне можно было найти более безопасные красители. Многие художники понимали, что в эстетическом смысле слова кадмиевым краскам не может быть замены. Однако печальная истина состоит в том, что потребности художников более не являются основным двигателем промышленного производства красителей, как это, возможно, было в эпоху Возрождения, и ныне возникает ощущение, что недолгому периоду владычества кадмия в качестве излюбленного пигмента художников приходит конец.

После длительной кампании тем не менее американским художникам удалось добиться отсрочки, и другие страны, которые собирались ввести даже еще большие ограничения на использование кадмия, последовали примеру США. В настоящее время художники могут применять кадмиевую желтую, оранжевую и красную краски с той же безудержной щедростью, с какой их использовали Джексон Поллок и Ван-Гог. На красках – необходимо отметить, что в юридическом смысле важнейшую роль в их спасении сыграло то, что они рассматриваются именно как краски, а не как красители – в США считается обязательным наличие специальной этикетки, на которой сообщается их химический состав. Теперь и в европейских странах на них появляются похожие этикетки, что, конечно же, является определенным прогрессом по сравнению с прежней ситуацией, когда на некоторых тюбиках можно было встретить надпись: «МЕДИЦИНСКОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ: ни в каких медицинских заключениях не нуждается».

Существует более значимая причина, которая спровоцировала художников на столь эффективную волну возмущения по всей стране, и она не имеет ничего общего с эстетическими достоинствами кадмиевых красок. Опасность загрязнения окружающей среды кадмием возникает только тогда, когда картину уничтожают. Художники полагают, что их исключение из всеобщего запрета на использование кадмия в изделиях из пластмассы, батареях и других вполне земных повседневных вещах основано на ожидании, что их творения никогда не постигнет столь печальная судьба. Холсты в наше время достаточно дороги, что заставляет художников, вместо того чтобы выбрасывать неудавшееся произведение, писать новую картину поверх него. А как только законченная работа покидает мастерскую, цена на нее начинает расти, что помогает увеличить шанс ее сохранности. По-настоящему вызвало возмущение американских художников не опасность кадмиевых красителей для окружающей среды и не перспектива лишиться любимых красок, а крайне неприятная мысль, что их творения не будут ценить, лелеять и хранить вечно.

* * *

Тот факт, что многие ярко окрашенные химические вещества также являются и сильнейшими ядами, производит невероятно грустное впечатление, кажется своеобразным возмездием за нашу способность и потребность получать чувственные удовольствия. И это относится не только к солям кадмия, но также и к множеству давно известных пигментов, таких как желтый хромат свинца и ярко-красный сульфид ртути. Яды в легендах часто предстают в цветных бутылочках или сами ярко окрашены. Великолепный дизайн духов Кристиана Диора Poison («Яд») строится на упомянутом мифологическом архетипе – пурпурный пузырек в форме яблока.

Основа для подобных ассоциаций находится в глубинах человеческой психологии и биохимии. У человека наряду с другими биологическими видами в ходе эволюции развилось, с одной стороны, влечение к ярким краскам в природе, а с другой – настороженное отношение к ним. Цвета могут как сообщать о зрелых фруктах и свежем мясе, так и предупреждать о ядовитых ягодах и животных. Химическая природа цветов в окружающем нас мире, как правило, иная, нежели в рукотворных красителях, основанных на тяжелых металлах. Химической основой цвета фруктов, например, служит желтый ксантофил, оранжевые каротины и пурпурный антоцианин. Все они органические вещества, не содержащие металлов. Те же самые пигменты имеются в таких сказочных ядах, как ягоды падуба или пятнистый мухомор (хотя ядовиты в них не сами эти пигменты, а совсем другие вещества).

Почему же в таком случае основанные на металлах красители, используемые художниками, считаются столь ядовитыми? Здесь есть целый ряд объяснений. Некоторые соли, как, например, хроматы, являются очень сильными оксидантами, высвобождающими канцерогенные радикалы кислорода в организме человека. Другие так или иначе нарушают биохимические связи таких жизненно важных металлов, как железо и цинк: к примеру, кадмий может лишить человеческое тело цинка, войдя в состав некоторых белков вместо него. Точно таким же образом хром, кобальт и марганец могут вывести железо из плазмы крови. Подробности упомянутых процессов пока еще не очень ясны, однако уже обсуждается волнующая перспектива их использования человечеством в своих интересах и в интересах природы в целом. Поставив себе на службу определенные белки, мы сможем восстанавливать необходимые тяжелые металлы, которыми уже успели загрязнить окружающую среду, и не только элементы, входящие в состав красителей, такие как кадмий и хром, но и радиоактивные элементы уран и плутоний.