Сказки. Фантастика и вымысел в мировом кинематографе - Антон Владимирович Долин

пренебрегает зрелищностью, то снимая объекты, скрытые от взгляда, то погружая публику в трудноразличимый монохром сумерек и до последнего позволяя режиссеру сохранять интригу. Недаром, по словам Пила, название «Нет» описывает ту реакцию зрительного зала, на которую он хотел бы рассчитывать. В целом же картину и дискомфортные ощущения от ее просмотра довольно точно характеризует парадоксальный оборот, примененный одним из героев: это bad miracle, «плохое чудо».

Самая частая претензия к «Нет», уже пронесшемуся летающей тарелкой над США и теперь добравшемуся до Европы, – обвинение в бессмысленности. Дескать, автор нагнал туману и ничего толком не объяснил. Возразить на это, вероятно, можно, даже не греша спойлерами.

После «Прочь» Пила записали в апостолы борьбы за расовое и социальное равноправие, хотя в его евгенический хоррор было зашито немало противоречивых и подрывных для нынешней этики идей. Уже «Мы» к расизму никакого отношения не имел, но продолжал ту же тему борьбы в человеке животного и цивилизованного начала, вынесенную посредством фантастического сюжета из внутреннего во внешнее пространство. «Нет» разворачивает этот материал в настоящий эпос, где от укрощения лошадей мы переходим в зону апокалиптического конфликта, борьбы человечества за выживание. В зрителе фильма «Нет» отзовется не только извечный страх Зверя из «Откровения Иоанна Богослова», но и беспомощность перед невидимыми вирусами – неистребимой угрозой для нашего существования. Так переосмысляется и образ фронтира, пришедший из вестерна, и фобия Другого, традиционно выражавшаяся в фильмах об инопланетном нашествии.

Библейская парадигма задана эпиграфом из ветхозаветной Книги Наума: «И забросаю тебя мерзостями, сделаю тебя презренною и выставлю тебя на позор». В англоязычном варианте цитата звучит так: «I will cast abominable filth upon you, make you vile and make you a spectacle». Не случайно слово spectacle – «зрелище». «Нет» – не только удивительное зрелище; это еще и фильм о природе зрелищности. Знаменательно, что средством борьбы с чудовищным злом Пил делает вовсе не биологию, химию, высокие технологии или военное дело. В «Нет» человек прибегает к другому своему изобретению: кинематографу.

Его О-Джей и Эм – праправнуки чернокожего жокея, сидевшего на спине той самой лошади Мейбриджа, с которой принято отсчитывать историю кино. Когда-то их предок был отодвинут с авансцены: зрители восхищались не им (в реальности имя жокея до сих пор неизвестно), а грациозностью движений животного. Теперь Хэйворды сами выброшены из бизнеса, причем вместе с лошадьми. Их заветная мечта сделать «тот самый снимок» – отчаянная попытка завоевать внимание, оказаться в центре кадра. Пил вводит в «Нет» еще одного неожиданного, слегка пародийного персонажа: великого оператора Энтлера Холста (Майкл Уинкотт), одержимого идеей снять невозможный кадр. С гиком-технарем Энджелом (Брэндон Переа) и шоуменом Паком их объединяет утопия повелевающего взгляда, который превратит зрителя из пассивного наблюдателя, загипнотизированного и обреченного на съедение кролика, в укротителя, способного управлять хищником. Эта мечта напоминает о бессилии кинематографа, от которого потребитель всегда будет хотеть прежде всего простого развлечения, и одновременно о его всесилии в тех случаях, когда автор отважится поставить задачи посложнее. А то и вовсе невыполнимые.

Часть четвертая. Художники

Хаяо Миядзаки. Авиатор

Его мультфильмы знают все, его фамилия давно на слуху, но вот кто он такой, известно далеко не каждому. Для простоты принято обходиться словосочетанием «японский Уолт Дисней». Сам Хаяо Миядзаки категорически против. Во-первых, свою карьеру аниматора он начинал не только в другой стране, но и в иную эпоху, чем Дисней. Во-вторых, для него маркетинг – парки развлечений, игрушки, атрибутика – всегда оставался вторичным продуктом кинопроизводства.

В-третьих, он никогда не предпочитал продюсерское ремесло режиссуре. Да и вообще, рядом с диснеевской фабрикой – идеально отлаженным, сложнейшим компьютеризированным механизмом по зарабатыванию денег – деятельность Миядзаки напоминает одинокие усилия чудака-кустаря, в жизни не слышавшего о законах свободного рынка и нуждах потребителя.

В этом смысле он – мечтатель, идеалист, поэт. Хотя впечатление производит совсем иное. Седина в бороду, бесовская ухмылка на лице, глаза подслеповато щурятся из-за толстых стекол очков, в зубах вечная сигарета. Будто родной дедушка, но приехавший из очень далекой – не японской, а какой-то иномирной, межпланетной командировки. Вот-вот начнет травить байки, заслушаешься: и поди знай – что там правда, а что плод фантазии. Он – как дед Камадзи из самого, наверное, известного своего мультфильма, «Унесенных призраками». Добродушный, уютный, сидит в котельной дома-лабиринта, под завязку набитого монстрами, и знай себе подкидывает уголь в топку. Как он все успевает? Не иначе, магия. Плюс две дополнительные пары рук и целая армия инфернальных жуков-гастарбайтеров в придачу.

Миядзаки – шкатулка с неизвестным до сих пор секретом. Критики безуспешно пытаются анализировать его сложные, причудливые, ни на что не похожие фильмы, причем европейцы все время ссылаются на незнакомую им японскую мифологию, а японцы – на европейские культурные корни. Бизнесмены ломают голову: как он ухитряется не прогорать, рисуя какой-нибудь мультик пять лет подряд, причем без помощи компьютера, при участии десятков художников, а потом вдруг выходит в лидеры проката и отбивает весь бюджет с изрядной прибылью? Публика вопросами не задается. Она ходит в кино, закупает DVD-диски, нелегально скачивает Миядзаки из интернета – и заучивает наизусть. Он того стоит.

* * *

Кино (и, тем более, анимация) для того и существует, чтобы воплощать на экране самые несуразные мечты и надежды рода человеческого. Например, способность летать. Редкий мультфильм Миядзаки обходится без полета. Это может быть и акробатическая способность преодолевать препятствия, балансировать на краю пропасти, прыгать с крыши на крышу, как в полнометражном дебюте режиссера «Замок Калиостро» (1979), а может быть пересечение воздушных пространств на различных аппаратах – от воздушного шара, дирижабля или самолета до совсем уже безумных фантастических машин, как в мультфильме «Навсикая из Долины ветров» (1984). В «Ведьминой службе доставки» (1989) героиня носится по небесам на метле, в «Унесенных призраками» (2001) – на драконе, волшебные тролли («Мой сосед Тоторо», 1988) и колдуны («Ходячий замок», 2004) летают без помощи специальных приспособлений, сами по себе. В «Воздушном замке Лапута» (1986) в небе оказывается целая земля, независимая планета, обитатели и гости которой отказываются подчиняться законам тяготения. Даже свинья обретает человеческий облик – чтобы тут же сесть за штурвал самолета и взлететь подальше от опостылевшей земли («Порко Россо», 1992).

Миядзаки не только регулярно летал во сне; он с раннего детства мечтал о том, чтобы воплотить этот сон в реальность. Хотя бы на бумаге. Он – дитя войны, родился в 1941-м в одном