Время игры - Василий Звягинцев

Из этого следовало, что здешняя цивилизация никак не уступает хотя бы нашей исходной. У меня даже мелькнула мысль, не вернулись ли мы, случаем, домой, в собственные восьмидесятые, на крайний случай девяностые годы? Впрочем, она так же быстро и отпала. По простейшей причине — наша радиоаппаратура по-прежнему не принимала никаких сигналов. Значит, принципы связи здесь совсем другие, использующие как минимум совсем другие диапазоны частот, если не гравитационные или совсем нам неведомые волны.

Одного из роботов, носившего судовое имя Джонсон, в честь очередного персонажа «Морского волка», я перенастроил на специальность радиоинженера высшей для уровня 1984 года квалификации и поручил ему, используя имеющуюся на «Призраке» аппаратуру, а при необходимости конструируя новую, разобраться в ситуации и поймать какую угодно передачу. Не может же техническая, тем более земная цивилизация обходиться вообще без связи.

А яхта продолжала свой бег под парусами к осту. Сохраняя прежнюю скорость, через неделю или дней через десять мы достигнем берегов Австралии. И что нас там ждет?

Можно, конечно, переложить руль вправо и пойти к французским (в нашем мире) островам Амстердам и Сен-Поль. Туда немного ближе, и можно надеяться, что мои английские документы не вызовут на этих затерянных в океане клочках земли чересчур пристального внимания.

В том 21-м году, из которого мы выпали, так бы оно и было, изнывающему от скуки губернатору и полицейскому офицеру столько радости доставили бы приглашение на борт, хороший ужин и общение с красивыми женщинами (ну и соответствующие рангу подарки, разумеется), что и так небольшие формальности свелись бы к исчезающему минимуму. Но здесь? Кто его знает, может, Англия и Франция в состоянии войны или вообще не существуют как самостоятельные государства, да и просто документов здесь нет в нашем понимании, а все пользуются какими-нибудь электронными карточками или отпечатками сетчатки… Мало ли подобного приходилось читать.

По той же причине не стоит идти в Индию, на Цейлон или Индонезию: неизвестен их политический статус, нравы и обычаи аборигенов, принципы обращения с иностранцами.

Но все эти проблемы занимали только нас с Ириной, Анна ни о чем не подозревала и с энтузиазмом двадцатилетней девушки радовалась жизни, роботам же было абсолютно все равно в рамках действующей программы.

К полудню следующего дня Джонсон добился первых успехов. Исходя из того, что при наличии такого количества спутников здешние обитатели вполне могут использовать ультракоротковолновые диапазоны, он изготовил несколько антенн и собрал подходящий приемник. И чуть ли не с первой попытки поймал передачу. Не слишком пока отчетливую, с помехами, но явно на английском языке. Пустейшего, надо заметить, содержания. Ничуть не лучше тех, что гнали местные радиостанции Карибского бассейна и Флориды, когда я там работал.

Может показаться удивительным, что на мощной радиостанции «Призрака», способной доставать на другую сторону земного шара, не было элементарного УКВ-диапазона, которым с шестидесятых годов оснащались даже наши советские «Фестивали», «Ригонды» и «ВЭФы».

Правда, пользы в них было чуть. Ловились полуэкспериментальные станции, вещавшие по два-три часа в день, да звуковое сопровождение телепередач. И дальность приема — километров 10–15.

В двадцатые же годы весь мир звуковое вещание вел на длинных и средних, а на КВ работал морзянкой.

Здесь же наряду с ультракороткими волнами использовали еще что-то, и на это «что-то» у Джонсона квалификации уже не хватило.

Поэтому ловить нам удавалось, может быть, процентов десять того, что на самом деле шло в эфир. К именно этой пропорции я пришел, элементарно сравнив плотности вещания в наше родное время и здесь. Не может же быть, чтобы космического уровня цивилизация уступала в радиообмене нашей на порядок. А цивилизация была космической на самом деле, покруче нашей. Несколько раз за время плавания мы наблюдали старты солидного размера космических кораблей с какого-то экваториального космодрома.

Судя по размерам объектов, мощности ионизированного столба, пронзающего атмосферу, тут летали полноценные межпланетные, если не межзвездные корабли.

А вот доступные нам передачи поражали первобытной глупостью. Ничуть не лучше того, что ловилось в 1979 году в Сан-Сальвадоре из Майами. Более-менее содержательными были только программы новостей.

С их помощью мы определились во времени. Сначала прозвучала дата — 19 сентября, а потом всплыли год — 2055-й.

Но жил этот мир не впереди, а как бы сбоку нашего. Никаких намеков на победу коммунизма. Зато имя «Россия» прозвучало неоднократно и во вполне спокойном, деидеологизированном контексте.

Политическая же ситуация в мире оставалась смутной. Для меня, естественно. Мелькали названия государств, как известных и у нас, так и совершенно новых, и требовалось немало сообразительности, чтобы идентифицировать какой-нибудь Зулуленд, Бантустанию или нечто вообще непроизносимое. И в основном в этих географических артефактах воевали. В итоге у меня сложилось впечатление, что здесь история пошла по интересному пути. Похоже, обошлось без деколонизации, да и великие империи XX века распались по несколько другим границам и принципам.

Впрочем, тогда мне было понятно весьма немного. Нас с этим миром психологически разделял всего 71 год. Однако что понял бы о нашей жизни человек из пресловутого 1913 года, с которым коммунисты сравнивали все свои достижения и успехи, прослушав несколько выпусков «Последних известий» и посмотрев отрывки программы «Время»?

Конечно, в сравнении с обывателем 1913 года я куда как умен, опытен и не в пример лучше подготовлен к восприятию самой шокирующей информации, но тем не менее. Я легко могу понять и принять почти все, но никакая сообразительность не компенсирует дефицит фактов. Чтобы ответить, сколько ног имеет «дас пферд», нужно как минимум быть в курсе, что по-немецки так называется лошадь.

…В конце концов я принял решение идти в Австралию. Немаловажную роль здесь сыграла наша с Сашкой договоренность.

Я почему-то, возможно без всяких оснований, надеялся, что, если есть хоть малейшая возможность, он станет искать меня. И — именно там, поскольку вся остальная Земля слишком велика. И у нас нет даже такого единственного журнала, в котором можно было бы поместить понятное только нам двоим объявление. Как это сделал герой «Конца вечности». У нас есть только вариант Жеглова — Шарапова. Единственное место встречи.

Мой оптимизм подкрепляли вполне наглядные факты из прошлого. Сначала ребята вытащили нас с Алексеем из чужих тел в сорок первом, потом Сашка разыскал меня на Валгалле. Почему бы не сделать этого же и в третий раз?

Правда, в те разы им помогал Антон, так отчего бы ему не сделать этого снова? Куда ему от нас деваться? (В то, что Антон ушел навсегда, удовлетворившись своим опереточным титулом «Тайного посла», я поверить не мог. Интуитивно.)

Через пару дней Джонсон все-таки сумел наладить прием и телепередач. Прямо на монитор главного компьютера с использованием недоступных моему разуму преобразований принятой здесь системы передачи изображения.