Возрожденное орудие - Юн Ха Ли

Следующий шаг Дханнета застал Джедао врасплох. Дханнет встал, обошел вокруг стола и встал рядом с креслом Джедао. Он опустился на колени и поцеловал обнаженные пальцы Джедао.

– Скажите мне, чем я могу служить вам, – сказал он.

Шок от контакта ошеломил Джедао. Он сидел, пойманный в ловушку, отчаянно пытаясь ответить и еще более отчаянно сдерживая себя. «Мне это только кажется».

Когда Джедао не двинулся с места, Дханнет осмелел. Он медленно, почти дразняще снял перчатки. Его лицо было очень серьезным. Он протянул обе перчатки Джедао – это был старый жест Кел: «Моя честь принадлежит тебе».

Джедао принял перчатки, хотя это и причиняло ему боль. Поступив иначе, он оскорбил бы Дханнета, а ему нужна была помощь майора.

– Вы не можете причинить мне вред, сэр, – сказал Дханнет.

Джедао покинул кресло и встал на колени, так что они с Дханнетом оказались лицом к лицу. Он положил руки на широкие плечи майора, неохотно наслаждаясь твердостью его мускулов. Ужасная мысль пришла ему в голову, хотя, возможно, не более ужасная, чем то, что происходило сейчас:

– Мы делали это раньше?

Дханнет был спокоен.

– Нет, сэр.

Джедао поцеловал его в уголок рта, чтобы их носы не столкнулись. Соль кожи возбудила его. Поцелуи были совсем не такими, как он себе представлял. (Руо. Неужели они когда-нибудь… Но он не помнил, чтобы Руо проявлял к нему хоть какой-то интерес в этом смысле.) Он так хотел, чтобы это была настоящая близость – единственная вещь, которой происходящее не могло стать.

– А как насчет этого?

Барабанным кодом он спросил: «Что гекзарх сделал с тобой? Кем ты был?»

Дханнет пошевелился, затем встал, увлекая за собой Джедао. Он поднял руку и погладил Джедао по щеке. «Я бросил ему вызов, и он сломал меня». Барабанный код.

Джедао обнял его, вдыхая аромат кожи. Он ненавидел себя за то, что искал утешения именно в этом. Задал вопрос, который должен был задать с самого начала, понятия не имея, получит ли честный ответ. «Если я прикажу тебе убить гекзарха, что произойдет?»

Если Дханнет доложит о нем Куджену сразу же, он получит по заслугам.

Дханнет сжал пальцы Джедао другой рукой.

– Я ваш, – сказал он. – Я принадлежу вам с тех пор, как вы пришли к нам.

Барабанным кодом он простучал: «Я могу дать тебе то, что ты действительно хочешь».

Горячность Дханнета нервировала Джедао.

– Я не знаю, что вы имеете в виду. – Он не знал, на какие слова отвечает.

– Я присутствовал, когда гекзарх создал вас, – сказал Дханнет.

Джедао уставился на него.

– Он не объяснил мне механику, – продолжил Дханнет, – только то, что ему кажется… – небольшая пауза, – …будто присутствие Кел вселит в вас уверенность. Он объяснил мне, что ваше первоначальное тело не сохранилось, поэтому он сделал новое.

– Значит, я все-таки клон? – сказал Джедао, ничуть не удивленный тем, что Куджен все-таки солгал. Не новость – он обязан был оказаться каким-то конструктом.

– Нет, сэр. – Дханнет смягчился. – Он объяснил мне, что пустомоты не стареют – что они жили бы вечно, если бы не истощение в битвах и безумие. Что они обладают впечатляющими регенеративными способностями. Он чувствовал, что это были желанные свойства.

– Но я не… – слова застряли у Джедао в горле.

Он слышал мотов. Он мог слышать «Ревенанта» и разговаривать с ним. Иное чувство наверняка было чем-то, свойственным мотам. И, вероятно, его неспособность умереть как обычный человек – тоже. Потому что он не человек.

Он мот, который приказал убить другие моты в Истейе.

«Ревенант», – сказал Джедао, – почему ты мне ничего не объяснил?»

«Что я должен был объяснить?»

«Что я не человек. Что я один из вас».

Корабль был полон презрения. «Ты бы мне поверил?»

– Да, – проговорил Дханнет. – Ты – мот, которому придали человеческий облик. Гекзарх сказал, что это одно из его величайших достижений.

– Кто ты такой, – спросил Джедао, – что он выбрал именно тебя, а не кого-то другого?

Дханнет вздрогнул, хотя это и не было критическим замечанием, по замыслу Джедао.

– Я был генерал-лейтенантом, командовавшим этим роем.

– Что? – прошептал Джедао, попятившись. Он упал бы на задницу, если бы Дханнет не подхватил его.

– С вами все в порядке, сэр?

– Все ли в порядке со мн… – Джедао осекся. То, что он был напуган, не давало ему права терзать Дханнета. – Он сделал тебя майором?

Дханнет опустил глаза.

– Так я был ему полезнее.

Внезапно это обрело смысл. У Дханнета все еще был опыт генерала. Именно это позволяло ему давать такие замечательные комментарии по вопросам стратегии и планирования сражений. Это также делало его идеальным помощником для генерала, страдающего амнезией. С другой стороны, он больше не обладал личностью, способной руководить или вдохновлять.

Неудивительно, что солдаты Кел чувствовали себя так неуютно в присутствии Дханнета. Он был живым напоминанием о силе гекзарха. Ведь если Куджен мог сделать это с их генералом, то он мог сделать это и с любым из них.

Джедао чувствовал себя несчастным из-за того, что использовал Дханнета против Куджена. И чем он лучше самого гекзарха? В то же время Дханнет мог заметить что-то, что могло бы помочь Джедао. Снова барабанный код: «Есть ли способ убить гекзарха?»

«Нет», – ответил Дханнет. В его глазах читался вопрос.

Джедао потянулся к Дханнету, но тут же опустил руку.

– Оставь меня, – резко сказал Джедао, стыдясь того, что снова хочет прикоснуться к Дханнету. «Он и так уже достаточно пострадал. По крайней мере, я могу его не трогать».

– Сэр… – Дханнет взял руку Джедао, поцеловал его ладонь, затем забрал перчатки, надел их и вышел. Джедао остался наблюдать за закрывающейся дверью с колотящимся сердцем, встревоженный больше, чем мог бы выразить словами.

«Я не человек», – подумал Джедао. Это казалось нереальным. С другой стороны, он не мог отрицать очевидное.

После разговора с Дханнетом он вернулся в свою каюту, чтобы принять ванну. Сначала вода была слишком горячей. Температура напоминала ему кровь. Он выдернул пробку и стал смотреть, как стекает вода. Затем он установил температуру, чтобы было неприятно холодно, и снова наполнил ванну. Холод пронзил его насквозь. Он приветствовал эту боль.

Когда холод перестал ощущаться, Джедао вышел из ванны и мокрый встал перед зеркалом. Должно быть, Куджен выбрал его лично. Оно занимало большую часть стены, и рама напоминала каскад черных мотыльков со сверкающими звездами на крыльях. Джедао привык к роскоши благодаря ее вездесущности. Теперь он был поражен чистейшей расточительной красотой зеркала и – впервые – своим собственным уродством.