Чернокнижник - Андрей Смирнов

Теперь впервые мысленно причислив себя к тому роду людей, к которому принадлежала и матушка Марго, и Уилар Бергон, и Марта Весфельж, и все те, кто погиб во время вчерашней бойни, она не ощутила ни сомнения, ни внутреннего сопротивления. В ее душе, почти случаи но и почти незаметно, произошел какой-то глубокий внутренний переворот. Она больше не могла закрывать глаза на то, кем является по своей сути. Вместе с тем, и сейчас она начала понимать это, осознание и принятие своей природы заключались не просто в констатации факта, но также предполагали какие-то очень важные последствия, содержали в себе полный пересмотр всей ее жизни.

Ее тревожили эти последствия (она еще не знала, какие они, просто ей никогда не нравились перемены в ее жизни — какие бы то ни было), но вместе с тем мысль о том, что она тоже является колдуньей, а значит, может делать разные необыкновенные вещи, была приятна. Она решила колдануть что-нибудь «эдакое». Надо было только найти подходящий объект для приложения своих сил.

Объект был найден почти сразу.

Эльга вытянула руку в сторону сидящей на колу вороны и повелела:

— Иди сюда!

Ворона пару раз моргнула, потом повернула к Эльге клюв. Потом снова отвернулась. Взлететь она даже не подумала. Даже крыльями не пошевелила.

Эльге стало обидно.

То ли от обиды, то ли от ослепительно белого снега у нее начали слезиться глаза. Посидев еще немножко и почувствовав, что, несмотря на теплую одежку, она потихоньку замерзает, Эльга встала и вернулась в дом.

От тепла и пара воздух внутри дома был густым, как в бане. Эльга поспешно разделась. Ведьма суетилась рядом с печкой — помешивала закипающее в котелке варево и следила за тем, чтобы молоко не убежало из кувшина. Кошка лежала на лавке и, прищурившись, лениво наблюдала за манипуляциями Марты. Эльга села рядом с кошкой, но особенно рассиживаться не пришлось — Марта быстро пристроила ее к делу: поставить на стол плошки, кружки и ложки, порезать хлеб и прочее. Когда каша была готова, сели обедать. Эльга пила горячее молоко, ела свежий белый хлеб и вкусную пшеничную кашу на молоке и топленом масле, и чувствовала, что это — одна из тех немногих минут в ее жизни, когда она может сказать: «Мне хорошо и больше ничего не надо».

— А у вас одна корова или две? — спросила Эльга, когда они ополовинили котелок.

— А с чего ты взяла, что у меня есть корова? — вопросом на вопрос ответила Марта.

— Но… как же… — Эльга растерялась. — А молоко?..

— Ну вот еще, корову держать!.. — хмыкнула ведьма. — К чему? Мне каждый день из соседней деревни парное привозят.

— А вы одна живете?

Марта кивнула:

— Как видишь.

— А кто за домом присматривал, пока вас не было?

— А что за ним присматривать?

— Ну вот кошка… кто ее кормил?

Кошка, услышав это заявление, насмешливо посмотрела на Эльгу.

— Три. — Марта показала девушке три пальца. Три вещи тебе скажу. Во-первых, присматривать за ней не надо. Разве что присматриваться. Во-вторых, она все время, пока мы в этом чертовом замке околачивались, была со мной. В-третьих…

— С вами? — изумилась Эльга. — У вас не было никакой кошки…

— Была, — безапелляционным тоном заявила Марта.

— Но я же видела!

— Что видела? Мою кошку? Ну вот — видела, а говоришь — «не было»!

— Нет! В смысле наоборот! Я ее не видела!

— Ну-у… — потянула Марта. — Это уж не к моей кошке, а к твоим глазкам подслеповатеньким претензии держать надо. Была Чернявка со мной все время. Чем хошь поклясться могу!

Кошка, соглашаясь со словами ведьмы, утвердительно стукнула по лавке черным хвостом.

— А в-третьих. — победно закончила Марта, — это и не кошка вовсе!

— А кто? — Эльга с опаской посмотрела на кошку.

— Спутник.

— А кто это?

Марта подумала и сказала:

— Спутник — он Спутник и есть. Иначе не скажешь.

— А что он делает? Для чего он нужен?

— Для разного.

— Ну а все-таки?

— Тайны ловит.

— Что? — Эльге показалось, что она ослышалась.

— Тайны, грю, ловит. Не самые, конечно, большие, а те, которые поменьше. Ну да мы с Чернявкой звезд с неба не хватаем. Скромно живем. Знаем свое место.

— А как она их ловит? — продолжала допытываться Эльга.

— У меня в углу избы дыра есть, — объяснила Марта. — Я заслонку открываю, а Чернявка туда, значит, пролазит. И там за Тайнами охотится.

— А как… — Эльга не договорила — ее оборвало раздраженное шипение.

— Вишь, не нравится ей, когда об том разговаривают, — прокомментировала Марта. — И правильно. Потому как от вопросов твоих толку никакого нет. Давай-ка лучше об чем-нибудь другом потолкуем.

— Как вы считаете, Уилар жив? — подумав, спросила Эльга.

— А то! — хмыкнула Марта. — Через неделю будет. А может, и раньше.

— А вы это точно знаете?

— Уверена. Куда ж он денется-то?

— То есть… вы не знаете точно, жив он или нет?

— Милая моя! — Ведьма умиленными глазами посмотрела на Эльгу. — Ну ты сама посуди, по уму-то! Чтобы этот-то прохвост себя убить позволил — можно ли в это поверить? А раз так, какой отсюда вывод? А вывод такой, что ждать гостя дорогого нам надо самое позднее через неделю, потому как именно стока путь от Лайфеклика до Тондейла занимает. А под Тондейлом-то мой дом и стоит, чтоб ты знала.

— А как он узнает, что я у вас?

— Ну ты спросила! — Ведьма всплеснула руками. Эльга почувствовала себя глупо и поспешила оправдаться: — у него ведь нет Советника…

— А ему Советник и не нужен. Он его давно с потрохами съел и с тех пор сам все знает.

— А у вас есть Советник?

— Есть, — призналась ведьма.

— А почему же вы ничего не узнали про то, что на замок нападут?

— Безмагия клятая. — Ведьма сморщилась. — Советники они ж тоже, ты пойми, не боги всемогущие. К Джельсальтару в разум не проникнешь — это раз. Шээлитов благодать их божественная, будь она неладна, защищает. Это два. Ну а рыцари или там слуги герцоговы про нападение до самого последней минуты ничего не знали. Это три.

— То есть… вы хотите сказать, что Советники берут свои знания из умов других людей?

— Не из умов. Из желаний. Желания весь мир пронизывают, и людей также. Не люди желания создают, а, напротив, желания в людей входят. Создавать желания немногие умеют. Но про это тебе пусть лучше Уилар рассказывает, если попросишь. Он у нас мужчина разумный, в университетах обучался, и язык потому — как помело. Это мы-то с Чернявкой деревенские, два слова связать не умеем…