Сенсеры. В агонии - Ольга Арсид

– Времени нет, так что приготовься.

Доктор протер ладонь и вонзил иглу прямо в центр. Тепло поползло вверх по руке. Было немного неприятно, но не больно. Телом завладела слабость, захотелось спать, глаза начали закрываться, но Эллен упрямо встрепенулась, ухватилась за мутное очертание доктора.

Мужчина мельтешил перед глазами, но трудно было понять, что он делает. Потом Эллен почувствовала, как он приоткрыл ее челюсти и вложил между зубами что-то твердое. Она завертела головой, пытаясь выплюнуть чужеродный предмет, но мужчина крепко сжимал ей рот.

– Это необходимо, – пояснил он, и Эллен перестала дергаться.

Перед глазами все расплылось, она практически не чувствовала тела, но еще один укол в ладонь ощутила в достаточной мере.

В руку ворвалась адская боль.

Эллен невольно вгрызлась зубами в предмет и заорала. Доктор сжимал ей челюсти, пока тело кромсали тысячи топоров. Ее шинковали изнутри так безжалостно и так зверски! Эллен выгибалась, брыкалась и мычала, мычала, мычала.

– Тише, тише, никто не должен слышать.

Доктор прижимал ее своим телом, впивался пальцами в лицо, не давая разомкнуть челюсти.

Казалось, это навечно. Этот ад никогда не закончится.

Но вскоре удары невидимого врага ослабли. Эллен думала, что просто привыкла к его жестокости, но потом решила: ему надоело ее мучить. Он стал ласковым. Словно пытаясь загладить вину, едва касался порезов, будто целуя. А потом и совсем ее оставил.

Эллен перестала ощущать не только боль, но и все тело.

Вокруг была сплошная темнота.

Исчезли запахи.

Ни осталось ничего, кроме звуков.

Это было страшное состояние. Мир вокруг есть, а тебя – нет. Ты словно невидимка. Тебя не заметят, наступят, растопчут и даже не поймут этого.

– Эллен?

«Я здесь! Я не исчезла, я тут!»

– Я надеюсь, ты меня слышишь, – доктор вздохнул, – это самое большее, что я мог сделать, хоть ты и не поможешь мне найти дочь.

«Я помогу, помогу! Мы найдем ее!»

– Скоро я заберу и слух.

Эллен услышала удаляющиеся шаги.

Она с жадностью ловила каждый шорох, стук, вздох, хлопок.

Вскоре к привычным звукам добавился новый:

– Ну что, готова? – спросил Виктор. Как же Эллен ненавидела этот голос!

– Ее потоки слишком сильные… через полчаса, думаю.

– Отлично.

– Вить, может, все-таки передумаешь? Неизвестно, чем все кончится. С Джиллиан, сам знаешь, как вышло.

– Я давал ей шанс, но это же вылитая мать! А мне не нужны сюрпризы.

– Да, но…

– Валер, с каких пор мое решение оспаривается? – Виктор повысил тон.

– Я не оспариваю, а пытаюсь избежать ошибки.

– Ты сам сказал, что если уменьшить охват времени, то успех гарантирован.

– Да, если никакие внешние факторы не помешают.

– Вот и позаботься об этом! Чтобы не было так, как с Джиллиан. Удивительно, но она так и не поняла, что не было никакого очищения. – Виктор будто с горечью вздохнул, а потом продолжил властным и жестким тоном: – В общем, приступай. Я хочу, чтобы Эллен забыла все, что с ней произошло, начиная со дня, когда Павел позвонил мне. Каждый, кто хотя бы мимо прошел или словом обмолвился, должен быть стерт из ее памяти. Особенно эти ее лесные друзья. Все до одного! Не было никакой жизни в лесу! Не было этих настырных мальчишек!

– А как же мать, отец?

– А что мать? Она сбросилась с моста в реку, ее два года, как нет в живых. А вот воспоминания об отце стоит подкорректировать. Я хочу, чтобы она ненавидела его, а не меня. Это возможно?

Глубокий вдох. Выдох.

– Я постараюсь…

– Я надеюсь на тебя. Вытащи из этой дурной головы каждого, кто Эллен дорог. Даже если она когда-нибудь увидит их, она не должна вспомнить, как Джил.

– Я предупреждал тебя: тридцать семь лет жизни невозможно откорректировать, поэтому она все вспомнила.

– С начала июня. Всего несколько месяцев. Сотри их навсегда!

– Я постараюсь.

– Не постарайся, а сделай, – потребовал Виктор.

Если бы Эллен могла закричать, ее крик услышали бы на другой планете.

«Это нечестно! Верните мне чувства!» С ними бы Эллен могла бороться. Она бы умоляла дядю, падала ему в ноги и клялась, что больше никогда его не ослушается, не подведет. Она будет частью его семьи, будет рядом с ним, будет Тумановой…

Без воспоминаний об этих месяцах – самых счастливых в ее жизни, несмотря ни на что – Эллен будет ничем. Оболочкой с пустотой внутри.

– Почему она плачет? – удивился Виктор.

– Не знаю, наверное, реакция организма на вмешательство.

– Даже без сознания эта девчонка упрямится, – возмутился Виктор. – Ладно, приступай. Сколько примерно надо времени?

– Часов десять на внедрение, ну и несколько недель на гипноз, может месяц.

– Хорошо. Надеюсь, все получится.

Глухой звук каблуков. Стук двери.

Эллен показалось, что она слышит удары собственного сердца.

«Пожалуйста! Помогите мне! Оставьте хоть что-то! Не забирайте все, прошу!»

Совсем рядом прошелестел тяжелый вздох.

– Прости, больше я ни чем не могу помочь. Надеюсь, когда-нибудь ты вспомнишь этот разговор. Я оставлю зацепку. Все, я выключаю тебя, Эллен.

«Нет! Нет! Стойте! Пожалуйста! Не надо, умоляю!»

– Мне действительно жаль…

«Нет!»

«Нет!»

Больше Эллен не различала слов. Они отдалялись, отдалялись, а потом исчезли. Пропали и остальные звуки, осталась лишь тишина.

Эллен понимала, что обречена, но, даже будучи ничем, готова была бороться за тех, кого любит.

Она упрямо хваталась за воспоминания о близких.

«Нет! Я не забуду, как сильно люблю папу! И не забуду, что мама жива! Я буду помнить ее объятия!»

Эллен прокручивала самые счастливые и яркие моменты из последних месяцев. Торопилась, металась от одного к другому, пока их не забрали.

Улыбка брата… гордость настоящего отца…

Лесной Дом…счастливые лица жителей…

И синие глаза…

«Я ни за что его не забуду!»

«Теперь ты моя, и я никому и никогда тебя не отдам»

Я буду помнить.

«Теперь ты моя, и я никому и никогда тебя не отдам»

Я не забуду.

«Теперь ты моя, и я никогда тебя не отдам»