Детская книга для девочек - Борис Акунин

— Да… А я думала, что вы меня бросили. Меня там, между прочим, чуть не убили…

— Конечно, я тебя не бросила! — оскорбленно воскликнула Фея. — Я же говорила, беспокоиться не о чем, я обязательно вытащу тебя пятнадцатого июня! — Но встретив недоверчивый Гелин взгляд, спросила: — Как, я не говорила про пятнадцатое?

Девочка отрицательно помотала головой.

— Мне было известно, что пятнадцатого июня Поля Рындина вторично получила травму головы и довольно долго находилась без сознания, — сказала Люсинда. — Я заранее подготовила сеанс связи на это время. Кома — не то, что обыкновенный сон; в этих случаях связь установить гораздо легче.

К Геле постепенно приходило осознание того, что она вернулась. Домой, в двадцать первый век. Перед ней стоял раскрытый ноутбук (сонолет, или как его там), расхаживала стриженная под мальчика женщина в джинсах.

Все. Вернулась. А это значит, что никогда больше не увидит…

— Вы совсем ничего не знаете о том, что произошло с Полей в тот день? — спросила она у Феи.

— Нет. Но я знаю, что у вас в семье сохранились воспоминания о том странном периоде жизни Аполлинарии Рындиной, — ответила Люсинда. — Ты порасспрашивай маму или бабушку.

— Угу, — кивнула Геля и снова задумалась. Ах, как глупо было так трусить, там, в подвале! Поля Рындина не могла погибнуть в двенадцать лет, ну никак! Ведь тогда ни бабушки, ни мамы, ни ее, Гели, не было бы на свете! И почему она раньше об этом не подумала? Но Щур? Как бы узнать, что случилось с ним?

— А ты сама ничего не хочешь мне рассказать? — спросила Люсинда.

Нет, Геля не хотела.

— Пойми, мне необходимо знать все обстоятельства! Признаюсь, сеанс связи прошел не настолько гладко, как должен был. Возникли технические проблемы, помехи странного, необъяснимого свойства, и, если бы ты рассказала мне, что именно произошло тогда с Полей…

Но девочка только упрямо качнула головой. Если она станет рассказывать о Щуре, о Силах Зла, то непременно расплачется. А Люсинда — последний человек в мире, при котором она станет лить слезы. Ну ладно, может быть, предпоследний. Только все равно. Пусть сама разбирается со своими техническими проблемами.

Фея сердито шевельнула тонкой бровью, однако настаивать не стала. Сказала:

— Хорошо. Тогда расскажи мне о Райском Яблоке.

— Оно очень, очень красивое, — оживилась Геля, но, заметив, как насмешливо дрогнули губы Люсинды, сухо закончила: — Я сделала все, как вы сказали.

— Но как же ты добралась до сейфа?

— Мне помогли.

На этот раз Люсинда Грэй разгневалась не на шутку.

— Я же предупреждала тебя — все, что касается Райского Яблока, тайна. Никто не должен о нем узнать!

— Не беспокойтесь. Тот, кто мне помог, не разболтает, — усмехнулась Геля, — это всего лишь кошка.

— Кошка?! Какая гадость, — поморщилась Люсинда.

— Гадость или нет, но без нее я бы не справилась. А откуда вы вообще узнали, что Алмаз хранится в доме Брянчанинова? И как он попал к генералу? Вот уж кто гадость.

— Могу себе представить. — Фея улыбнулась девочке немножко устало, но совсем по-хорошему, как товарищу, и Геля вдруг поняла, что обижалась на нее совершенно напрасно. Она совсем не бесчувственная и не злая, просто, наверное, ужасно волновалась из-за Алмаза. Шутка ли — вся Любовь мира. Фея тем временем продолжала: — След Яблока потерялся в Пекине. В августе 1900 года город был разграблен европейско-американо-японскими войсками, и, сама понимаешь, Алмаз мог оказаться где угодно. Я потратила почти восемь месяцев на бесплодные поиски, перерыла тонны документов и газет, пока не наткнулась на заметку в «Московском наблюдателе» от 16 июня 1914 года. В ней говоилось о том, что из дома почтенного генерала Н., ветерана китайской и японской кампаний, был похищен знаменитый Радужный Алмаз весом 64 карата, пекинский трофей его превосходительства. Бинго! — Фея звонко щелкнула пальцами.

— Оставалось выяснить имя генерала, но это уже были пустяки. Я нашла его адрес, узнала, что в тот день в генеральском доме был устроен праздник в честь дня рождения его одиннадцатилетней дочери, раскопала фотографию, где генерал снят с семьей… — хвасталась Фея, но закончила неожиданно сердитым голосом: — Да ты меня не слушаешь, Ангелина!

— Еще как слушаю, — поспешно заверила ее Геля, — только я хотела спросить… А Розенкранц? Он совершил это свое открытие? Выполнил задание Резерфорда? У него, знаете, еще был помощник, один… человек.

Конечно, Гелю искренне интересовала судьба милейшего Григория Вильгельмовича. Но еще она надеялась разузнать хоть что-нибудь о Щуре.

— Понятно, что человек, а не кошка, — пожала плечами Люсинда, подошла к столу, захлопнула ноутбук, потом сдвинула те странные колонки вместе, что-то щелкнуло, и вот уже на столе стояли два увесистых серебристых чемоданчика. — Но, к сожалению, я мало что знаю о Розенкранце и каких бы то ни было его помощниках. Он пропал во время Гражданской войны, судя по всему, так и не достигнув своих целей, славы и прочего… — Фея деловито осмотрелась и пробормотала: — Что ж… Дело сделано. Теперь остается только его найти. Это будет непросто, может уйти не один год, но теперь-то…

Вот теперь-то Геля ее не слушала.

Потерялся! А может быть, даже погиб! И, возможно, Щур вместе с ним, он вон какой верный друг… Игнат его зовут. Ну надо же. Она так ненавидела эту его дурацкую кличку, а теперь никак не может привыкнуть к имени. Да и незачем привыкать. Он давно погиб, и она больше никогда, никогда его не увидит…

— Ангелина, — торжественно обратилась к ней Фея. — Ты совершила поистине великое деяние. Спасла самое драгоценное, что когда-либо было у человечества, — любовь. И я хочу наградить тебя…

— Ничего мне не надо, — тускло сказала Геля, — я хочу домой.

— Ты плохо себя чувствуешь? — Люсинда склонилась к ней, заглянула в глаза. — Что ж, вытащить тебя обратно было нелегко, наверное, временной пласт все же слишком велик… Последствия предсказуемы — сонливость… апатия… — Она взяла Гелю за руку, сосчитала пульс, как это делал Василий Савельевич. — Пустяки. Пройдет. — Люсинда улыбнулась. — А сейчас собирайся, я отвезу тебя обратно.

До лицея доехали на удивление быстро. Впрочем, Геля сидела как замороженная и мало на что обращала внимание. Тем более, на какое-то там время. Люсинде даже пришлось слегка потрясти ее за плечо, когда машина остановилась.

— Простимся здесь. Не надо, чтобы нас видели вместе, — сказала Фея.

— Прощайте. — Геля покорно кивнула, потянув ручку дверцы.

— Постой, — окликнула ее Люсинда. — Сейчас ты несколько не в себе, но это всего лишь побочный результат твоего путешествия во времени. Как ни странно, тебе нужно хорошенько выспаться, и все пройдет. И тогда ты, возможно, захочешь поговорить со мной. Или получить заслуженную награду. — Фея выдержала небольшую паузу, но, не дождавшись от Гели никакой реакции, закончила с некоторым пафосом: — Обещаю, я появлюсь снова — наяву или во сне.