Лабиринт Ворона - Наталья Солнцева

– Где ты взял бензин? Принес с собой?

– Нет… канистра стояла во дворе, у поленницы. Пока я изнывал от скуки, поджидая этих голубков, я все там осмотрел. Канистра была ржавая, негодная, но на дне ее плескался бензин. Его как раз хватило…

Матвей вспомнил свои бдения в кустах малины и сообразил: парень проник в избушку чуть раньше, чем он появился во дворе. Какие-то несколько минут решили судьбу Смуглой дамы.

«Приди я вовремя, все могло бы сложиться по-другому…» – с запоздалым сожалением подумал он.

– Она не мучилась, – добавил пленник. – Она была уже мертва, когда дом горел…

– Ошибаешься…

– Да? Впрочем, уходя, я заметил, что она пошевелилась… Думал, – показалось… – Он протяжно вздохнул и поерзал, разминая затекшее тело. – Значит, я ее только придушил!

В его голосе не чувствовалось раскаяния.

– Поэтому ты убил Марину? Избавился от свидетеля?

– Вы очень догадливы. Мы с ней встречались… то есть я за ней ухаживал. Она могла заподозрить меня, наболтать лишнего… Она ведь знала, что я недолюбливал Алевтину…

– Ты говорил ей об этом?

– Вскользь. Мы беседовали обо всем, в том числе и о бухгалтерше. Марина разделяла мою неприязнь к ней, но все равно продолжала поддерживать дружбу с Алевтиной. Женщины – очень странные существа! Марина дразнила меня, завлекала, а сама флиртовала со своим начальником. Я пару раз видел, как она говорила с ним по телефону – ее голос и выражение лица сразу менялись. Женщины продажны и корыстны! Они не способны к чистой любви. Когда Марина увидела меня тем вечером в сквере, почему-то испугалась… Ее я тоже задушил. Быстро. Ненавижу кровь! Она отвратительно пахнет и все пачкает…

Астра вспомнила его костюм и рубашку с иголочки, которые он надевал на работу, тщательно приглаженные гелем волосы. Чистюля… Убил двоих и совершенно не раскаивается. Законченный псих.

– Кто тебе велел следить за нами? – спросил его Матвей. – Голос?

– Вы же сами представились мне Брюсом! А когда ваша барышня пришла расспрашивать об убитых, я счел, что вас лучше не выпускать из виду. Сказался больным и отправился за вами… Ха! – повернулся он к Астре. – Вы неспроста пришли в «Гвалес»! Где еще говорить о мертвых, как не в мире ином?.. Видите, Провидение само свело нас всех вместе…

Его смех, перемежающийся с кашлем, был похож на воронье карканье.

– Ты назвался потомком купцов Колесовых. Это правда?

Пленник не выразил удивления.

– Моя фамилия – Колесов! – с гордостью заявил он. – Предки отца были из купеческого сословия, приобрели писчебумажную фабрику в Глинках. Это разорило их. Вероятно, граф мстил новым хозяевам имения…

«Особенно – Глафире Колесовой, – подумала Астра. – За уничтожение любовно собранных скульптур! Проклятие чернокнижника настигло и «седьмое колено». Этот дальний родственник фанатичной купчихи явно не в своем уме…»

– Алевтина утверждала, что Магистериум находится либо в глинковских подземельях, либо в подвалах Сухаревой башни, – продолжал между тем парень. – Лично я склонялся к Глинкам. Брюс-то последние годы провел у себя в усадьбе, в уединении… В нашем роду из уст в уста передавали историю, что когда валили «голых идолов», под одним из постаментов наткнулись на кувшинчик с серебряными монетами. Вот я и подумал: а не спрятал ли хитрюга-граф свое сокровище там, где его искать-то не будут?

– А при чем тут Глаз Единорога?

– Так это же Магистериум и есть! Глаз Единорога! Сила непознанного…

Администратор явно лукавил. Вряд ли его увлекли россказни чернявой бухгалтерши. Скорее, он сам искал сокровище «русского Фауста», и на этом тернистом пути встретился с Алевтиной. Дороги и тропинки, ведущие разных людей к одной цели, часто пересекаются.

– Значит, ты решил, что мы приведем тебя к Брюсову тайнику? – усмехнулся Матвей.

– Да, – кивнул парень. – Разве вы не за этим приехали?

– За этим, не за этим… Что ты себе возомнил? Думал завладеть Магистериумом, а нас убить?

– Я пытался внушить вам крепкий сон. Мне еще два трупа ни к чему. Но если бы вы проснулись, то…

– Он настоящий киллер! – не удержалась Астра. – Робот-терминатор! Валит всех подряд без разбора!

– А что мне оставалось делать?

Наивность пленника граничила с безумием. И такой человек занимал должность администратора в ночном клубе. Да его на пушечный выстрел нельзя подпускать к людям!

– Значит, железную фляжку ты принял за священный сосуд с Магистериумом?

– До тех пор, пока не взял ее в руки… И тут вы меня оглушили… Вы ударили меня по голове, – захныкал он. – Теперь у меня в мозгах страшная путаница!

Его настроение быстро менялось – от гнева к радости, от страха к браваде, от злобы к нытью…

– Я хочу спать, – жалобно подвывал парень. – У меня болит голова… Я засыпаю… Голос! Он приказывает мне уснуть… Уснуть и не просыпаться… уснуть…

Его веки смежились, и он отключился. Матвей приложил пальцы к артерии на его шее. Пульс бился медленно, слабыми толчками…

– Эй, ты! – потряс он пленника за плечо. – Эй! Кончай придуриваться…

– Он не придуривается. Он… Слушай! – спохватилась Астра. – Надо его развязать. И позвонить Борисову. Пусть приезжает и разбирается, что делать с этим… лунатиком.

– Ничего себе, лунатик! Он убийца…

Тело молодого человека обмякло, стало совершенно безвольным, податливым, как тряпичная кукла. Такое полное внезапно наступившее беспамятство приводило в недоумение. Матвей отбросил в сторону покрывало, в которое был завернут администратор, ослабил путы, но освобождать тому руки и ноги не рискнул.

– Вдруг он притворяется? Еще даст стрекача! Лови его потом по всему лесу!

Небо вверху, между кронами деревьев, посветлело. Где-то в ветвях вспорхнула первая, пробужденная тусклой зарей, птица. С мокрых кустов капала роса.

Астра набрала номер начальника службы безопасности компании «Юстина»…

– Ты что-нибудь понимаешь? – устало спросила она, когда Борисов увез в больницу бесчувственного администратора.

– Он убийца, – упрямо повторил Матвей. – Опасный для общества безумец.

– Его вина недоказуема, а признание свое он повторять не станет. Боюсь, он вообще не проснется…

– Иди ты!

– У него вид был как у покойника.

– Врачи быстро приведут его в сознание… – неуверенно возразил Матвей.

– Сомневаюсь.

– Намекаешь, что парня сморила летаргия?[28]