Темный рыцарь Алкмаара - Алексей Чернов

— Да, я это понял давно, — крикнул Дарган. — Еще когда демон Белиарх убежал от меня во время боя. Поначалу решил, что он испугался Бешеного. Но потом понял: лиловый пузан дал деру от талисмана. Проклятые не выносят свет живой души. Я бы мог их распугивать одним своим видом…

— Они сожгут тебя издалека. Но не исключено, что именно проклятые знают, как воспользоваться артефактом эльфов, — заметил Ренард.

— Как именно?

— Дурацкий вопрос. Я же не проклятый. И не эльф. Ну, может быть… в него можно заточить десятки и сотни душ… и тогда он соберет до кучи нереальное количество магии и всех подчинит… снимет все печати с Преисподней, уничтожит всех богов и вырвет из заточения Бетрезена. Ты не рассматривал такой вариант?

— У меня на такое фантазии не хватило. Это же ты у нас мечтатель.

— Я просто допускаю, что на свете может быть много чего интересного. А вот у проклятых с фантазией все в порядке — недаром они кинулись за тобой в погоню, отправили сначала доппельгангера, потом — демонолога с сектантами и горгульей. Я еще подумал — что за странный отряд, ни одержимых, ни берсерков, только сектанты да горгулья в придачу к демонологу. Но теперь понимаю. Они делали ставку на магию. Сектантов в любом случае зарыли бы, как расходный материал, а демонолога вместе с талисманом в нужное место перенесла бы горгулья.

— Вот только к талисману они никак не могли подобраться. Я теперь уверен, что демонолог отлично знал, что Меченый попытается украсть медальон. Он просто наблюдал: что из этого получится. Только я не понял, зачем вернулась Тейра, то есть этот демондвойник, — спешно поправил себя Дарган. — Разве не лучше ей было действовать заодно с Идразелем?

Ренард рассмеялся:

— Наивная нежить, я же сказал! Проклятые предают друг друга постоянно. За медальон наверняка полагалась награда. Зачем было демону-двойнику уступать медальон демонологу? Ну уж нет — вся слава должна была достаться тому, кто принесет медальон, а кто погибнет и по какой причине — их это не волнует. Главное — поставленная цель и милость Бетрезена…

* * *

Вдали уже показался Ниинорд, или, вернее, то, что от него осталось, когда навстречу маленькому отряду выехал одинокий всадник. Рыцарь. Нежить. Конь под ним был почти точной копией Бешеного — разве что чуть помельче — видимо, его не так усердно кормили в последнее время, зато все четыре бивня были целыми, тогда как у Бешеного один был сломан и еще не успел полностью отрасти.

Всадник, восседавший на коне, был в черных доспехах, на вороненой стали белые абрисы костей складывались в человеческий скелет. На черном шлеме тускло поблескивал золотой обруч. Рыцарь поднял забрало, и Дарган узнал Зитаара.

— Вот и встретились, — один мертвый алкмаарец улыбнулся другому. — Долго же ты от меня бегал, Дарган!

Меч рыцаря смерти с противным скрежетом вышел из ножен.

— Ого, а он покруче будет, чем ты… — заметил Ренард и потянулся к колчану — стрел в нем осталось три штуки, после того как следопыт щедро осыпал ими горгулью.

— Не надо, — остановил его Дарган. — Я выйду против него один на один.

— Ты у нас нереально крут… — хмыкнул Гоар и заставил своего коня сдать назад, что жеребец с удовольствием и сделал.

— Это твой старинный приятель? — спросил Ренард в спину.

— Нет, мой старинный враг. Еще по жизни.

— Учти, если этот парень тебя прикончит, он и нас всех изничтожит. А раз всех — то ни один храм никого из нас не воскресит. Даже если нас через минуту положат в апсиду.

— Один на один, — повторил Дарган.

— Один на один! — подтвердил Зитаар и в ярости сорвал с головы шлем.

Глаза — два наполненных зеленым льдом овала, смотрели на противника. Смотрели без зрачков, без жизни. Само лицо уже мало походило на лицо человека — серая кожа сгоревшей бумагой облепила кости, губы раздвинулись и присохли к черным деснам, обнажая желтоватые зубы, что скалились в мертвой улыбке.

Зитаар взмахнул мечом, зеленая пена магии стекла с клинка и устремилась в сторону Даргана. Устремилась, но тут же растаяла, будто невидимые губы дунули и развеяли морок. Лишь маленькое зеленое облачко вернулось к Зитаару.

— Во имя Мортис! — заорал Зитаар.

— Лиин! — крикнул Дарган, обнажая меч.

Этим криком он Зитаара сбил. Тот растерялся, как теряется человек, в самый ответственный момент совершивший непоправимую оплошность. Разумеется, Зитаар должен был тоже выкрикнуть «Лиин», но почему-то перепутал и прокричал имя безмясой богини. Но в следующий миг Зитаар осознал, что ничего иного он и не мог выкрикнуть. И что Мортис для него отныне и вовеки важнее ста тысяч Лиин, ибо любовь к Лиин, как бы сильна ни была, уже принадлежит не Зитаару, а богине смерти. Все ее — каждый крик и каждый взмах меча. Она всевластна, как может быть всевластна только смерть.

И, осознав это, Зитаар возненавидел Даргана еще больше.

— Мортис! — проорал Зитаар в ярости.

Дарган послал коня вперед — с места в галоп. Он несся на рыцаря, зная, что сможет нанести всего один удар — второго шанса не будет. Лишь бы Бешеный не подвел, не испугался, не вильнул в сторону. И Бешеный не подвел.

Зитаар подставил под клинок Даргана свой меч. Странный звук — не звон стали, но раздирающий слух скрежет раздался при этом, как будто поворачивались петли заржавевшей двери. Двери склепа, который стерегут безногие стражи.

На какой-то миг клинки как будто прилипли друг к другу. А потом — еще миг, отделенный от прежнего скрежетом клинков и коротким вскриком Цесареи, Дарган сорвал с груди медальон и швырнул за металлический воротник панциря Зитаара. Сверкнуло огнем — ослепительно-белым так, что все исчезло, сожженное этим светом.

Дарган на миг ослеп. А когда снова начал видеть, то различил, как кренится в седле своего коня рыцарь смерти, и из доспехов, как из плохо сложенной печки, наружу валит чадный дым.

— Он же был тебе так нужен! Возьми! — Дарган захохотал и дернул повод.

Бешеный совершил фантастический прыжок, уходя от брызг белого огня, что вылетели из всех сочленений доспехов, сорвали и шлем, и золотую корону рыцаря смерти. Тонкий обруч подпрыгнул на камнях и оседлал обломок камня у дороги.

Зитаар завизжал. Он опрокинулся на спину и рухнул с коня, пламя то вырывалось из-под доспехов, то вновь начинал валить дым. Руки и ноги еще дергались, будто в безумной пляске, но встать Зитаар уже не мог. Бешеный пятился, мотая головой, и утробно похрюкивал. Смеялся.

— Ты что, сжег свою душу? — спросил следопыт, подъезжая.

Дарган соскользнул на землю — расставшись с медальоном, он опять практически лишился сил.

— Н-не знаю… — пробормотал он, глядя на доспехи, наполненные горячим пеплом. — Сейчас вытряхну этот панцирь и погляжу…

Но не успел. За спиной раздался топот.