Дом Витгенштейнов. Семья в состоянии войны - Александр Во

Гитлер был в шаге от вторжения в Польшу и, таким образом, если верить Чемберлену, в шаге от войны. И все же, кажется, он нашел время подписать приказ, дающий Витгенштейнам статус полукровок. Его решение считать Германа Христиана арийцем передали Вильгельму Фрику, министру внутренних дел, а тот 29 августа послал указания Курту Майеру в Бюро генеалогических исследований в Берлине. На следующий день Майеру пришлось выдать сертификаты Mischling всем соответствующим потомкам. Такой крутой поворот вызвал подозрения местного отделения генеалогических исследований в Вене, директор которого написал в Берлин, требуя объяснений. Ответ Курта Майера сохранился в венских архивах:

Конечно, ничего бы этого не произошло, если бы Пауля в конце концов не убедили отказаться от прав на значительную часть его состояния. Результатом настойчивости Уочтела стало то, что в Рейхсбанке согласились принять 1,8 миллиона швейцарских франков. 300 000 франков из доли Пауля были заплачены адвокатам Блоху, Уочтелу и Бинштоку; Пауль добился у Джи возмещения 200 000 из них, а также еще 300 000 франков, что чуть меньше его доли в капитале холдинга Wistag. В целом Паулю удалось сохранить 2,3 миллиона франков из своих иностранных активов, расставшись с суммой чуть больше 1,2 миллиона. Вся его наличность и недвижимость в Германии, включая половину его доли в большом дворце и третью долю в имении в Нойвальдэгге, безвозмездно перешли сестрам Гермине и Хелене. В формуляре Внутреннего налогового управления за август 1945 года Пауль оценивал свои активы в США на 31 декабря 1944 года в 924 821 доллар. Используя подсчеты, основанные на индексе потребительских цен, эту сумму в 1944 году можно приравнять к 9 066 875 долларов в 2000 году — существенный капитал по стандартам большинства, но не идущий ни в какое сравнение с реальным богатством Пауля до того, как вмешались нацисты.

Как только деньги Пауля попали к немцам в руки, все департаменты налетели на них, как стая голодных гиен. Последовала великая бюрократическая путаница между Рейхсбанком, Центральным управлением защиты исторических памятников, Управлением по контролю за активами, Управлением по налогам на эмиграцию и Гестапо. Рейхсбанк подписал с Паулем соглашение, что он может забрать движимое имущество, если оно не подлежит экспортному контролю. Все уже было упаковано и готово к отправке, когда вмешалось Центральное управление защиты исторических памятников и отменило решение Рейхсбанка. В налоговой декларации в 1944 году Пауль заявил: «Я не знаю, сохранилось ли мое личное имущество в Австрии, а также какова его стоимость. В его состав одно время входили ценные произведения искусства, рукописи и мебель»[483].

В соглашении с сестрами было указано, что его налог на эмиграцию следует заплатить из той суммы наличными, которую он им перевел, и когда Управление по контролю за активами оценило австрийское состояние Пауля в 6,4 миллиона рейхсмарок, Налоговое управление по эмиграции немедленно запросило 25 %, то есть 1,6 миллиона рейхсмарок. Гермина и Хелена воспользовались услугами Индры, которому недавно удалось добраться до денег Пауля, чтобы тот защитил их заново обретенное состояние от налоговиков.

Через два дня после того как Витгенштейны получили подтверждение статуса Mischling, в 5:35 утра 1 сентября 1939 года около 1,25 миллиона офицеров и рядовых, сосредоточившихся на границах Германии и Восточной Пруссии с Польшей, получили приказ наступать. «Achtung! Panzer, marsch!»[484] Рев аэропланов, мотоциклов, броневиков, танков и грузовиков снабжения нарушил тишину утреннего воздуха, и через несколько минут к грохоту добавились стрельба и взрывы. Огромная кавалькада на большой скорости двинулась на Варшаву, и через восемь дней блицкриг был завершен. Польша превратилась в еще одну провинцию расширяющегося гитлеровского рейха. 3 сентября, когда бои еще не закончились, британский и французский премьер-министры объявили Германии войну.

Джи все еще был в Вене, когда пришли новости. Как американскому гражданину ему не угрожала немедленная опасность, но они с матерью отчаянно пытались переправить из страны контрабандой как можно больше ценностей, пока не стало хуже. 10 сентября, собираясь вернуться в Вашингтон, он упаковывал чемодан и украдкой под кипой брюк и носков положил немалую часть оригиналов музыкальных рукописей: скерцо струнного квартета Бетховена, опус 130; песню Lied aus der Ferne[485]; 19 писем Бетховена; вариации Брамса на тему Генделя и две версии фортепианного концерта в ре-минор; серенаду Моцарта (К 361) и Струнный квартет до мажор (К 515); шесть песен Шуберта, включая известную Die Forelle («Форель»), сонату для фортепиано в четыре руки и коллекцию черновиков «Валькирии» Вагнера.

Карл и Леопольдина были завзятыми коллекционерами музыкальных рукописей. Гретль унаследовала некоторые из них и расширила коллекцию новыми приобретениями после смерти отца. В 1920-е годы, прежде чем Джером опозорился во время краха Уолл-Стрит, она поручила ему покупать музыкальные рукописи, а также французскую живопись и восточное и египетское искусство. Все это можно было рассматривать как долгосрочные инвестиции, купленные на ее деньги, на основании его очевидно компетентного мнения. Таким образом Джером собрал несколько выдающихся коллекций. Многие рукописи, находившиеся в Вене в июне 1938 года, скрыли от нацистских инспекторов и не заявили в имущественной декларации Гретль. Во время «паспортного дела» кое-какие из них нашли, и власти поместили их в хранилища Австрийской национальной библиотеки, но оставались и другие, надежно спрятанные. Именно их Джи заталкивал в чемодан в надежде вывезти за пределы Австрии.