Человек, стрелявший ядом - Сергей Плохий

На следующий день американец поехал в Карлсруэ на встречу с Хубертом Шрюбберсом, главой Федеральной службы защиты конституции. Шрюбберс обрисовал ему положение дел с советской агентурой в Западной Германии, ответил и на ряд вопросов конкретно о Сташинском. Данные руководителя контрразведки производили тяжелое впечатление: за несколько последних лет из ФРГ похитили 222 человека (прежде всего из Западного Берлина). В 52 случаях похитители применили силу, в семи – психотропные вещества. Остальных же выманили на Восток обманом. ФРГ оставалась государством, где советские агенты действовали наглее, чем где бы то ни было.

Наконец 10 апреля Додд увидел Сташинского собственными глазами. Утром сенатор обсудил его дело с Бруно Хойзингером, председателем Федерального верховного суда. Вспомнили они и другой процесс – в Западной Германии как раз судили эсэсовцев, во время войны занимавших важные посты в Освенциме. В четверг американец успел заглянуть на заседание суда в Кёльне. Хойзингер рассказал, насколько приговор Сташинскому повлиял на ход рассмотрения дела этих палачей. По его словам, оба процесса показали, «как могущественный государственный аппарат может извратить и поработить природу человека». Из заметок Додда следует, что формально они не затронули вопрос, могут ли подсудимые гитлеровцы рассчитывать на ту же лазейку, что и советский шпион, – наказание лишь за соучастие в убийствах. Однако замечания, которые обронил Хойзингер, давали понять, что надежда у них есть. Приговор раскаявшемуся советскому агенту создал прецедент, который нельзя было игнорировать на процессах над бывшими нацистами в Западной Германии. От Хойзингера сенатор направился к Ягушу – автору приговора и прецедента. С Ягушем он обсудил преступления украинца и его перспективы. Теперь Додд был готов навестить в тюрьме того, о ком он уже столько слышал346.

Беседу назначили на два часа дня. Сенатор поздоровался с бывшим киллером КГБ и сказал ему, что он «сделал весьма полезное дело, рассказав правду». Затем Додд приступил к вопросам. Его интересовали какие угодно факты или слухи о других убийствах известные заключенному. В том числе об имитациях самоубийств – таким случаям его сенатский подкомитет уделял особое внимание. Например, смерти Вальтера Кривицкого. Кривицкий служил агентом НКВД за границей, дезертировал и написал разоблачительную книгу «Я был агентом Сталина». Он описывал не только шпионаж, но и убийства за пределами СССР, совершенные по приказу вождя. В феврале 1941 года его обнаружили мертвым в гостиничном номере в Вашингтоне. По мнению следователей, Кривицкий застрелился.

Другим сомнительным самоубийцей был Поуль Банг-Йенсен. Молодой датский дипломат отказался передать в ООН список участников Венгерской революции 1956 года, боясь, что их имена вскоре попадут на Лубянку. В ноябре 1959 года его тело нашли в одном из нью-йоркских парков. Как и в случае Кривицкого, при покойном оказалась записка, из которой следовало, что он решил уйти из жизни сам347.

Сташинский изо всех сил старался помочь. Американец позднее вспоминал, что бывший агент подробно рассказывал ему, «как убил Бандеру… и как ежедневно следил за ним, изучал его привычки, встретил его на лестнице в подъезде жилого дома». Никаких точных сведений о ликвидированных КГБ людях у Богдана не было. Зато он многое мог поведать о том, как работала эта организация, и дать предположительный ответ на ряд вопросов об убийствах, исходя из своего опыта. Один из комментариев Сташинского звучал так: «В Советском Союзе само собой разумелось, что именно так до́лжно поступать с политическими противниками известного толка за рубежом».

Также он признался Додду, что «у него было твердое осознание того, что он – винтик в механизме, действующем по всему миру». Агент понимал, что выполняет приказы высшего советского руководства. А также то, что, стоило шуму по поводу смерти Бандеры утихнуть, на Лубянке выберут новую жертву. В путевом дневнике Додда читаем: «Он сказал, что его наверняка предназначали в будущем для подобных заданий в одной из крупных англоговорящих стран». Особенно глубоко сенатора поразила копия стрелявшего ядом пистолета, из которого Сташинский убил Бандеру. Беседа шла около двух часов. После нее Додд отправился в гости к Ярославу Стецько – вероятно, третьей жертве, намеченной тому же исполнителю348.

По словам американца, уезжал он из Западной Германии с намного более ясным взглядом на работу аппарата КГБ. В марте 1965 года подкомитет сената США по внутренней безопасности наконец-то провел предложенные Добрянским слушания. Гвоздем программы служило дело Сташинского. Доклад подкомитета озаглавили «Международная корпорация убийц: убийства и похищения как инструменты советской политики». Название было аллюзией на прозвище, данное киллерам американской мафии журналистами еще в 30-е годы: «Корпорация убийц». Томас Додд в предисловии к этому изданию утверждал: хотя на процесс Сташинского «пресса западного мира обращала внимание лишь время от времени», это событие заслуживает «причисления к важнейшим судебным процессам в мировой истории». Важность происшедшего в Карлсруэ он обосновал так:

Вечером 10 апреля Томас Додд уехал из Карлсруэ, а Богдана Сташинского увезли назад в тюрьму. По слухам, украинец отбывал наказание в городке Ландсберг-ам-Лех, километрах в шестидесяти к западу от Мюнхена. За решеткой он должен был провести еще пять с лишним лет. Его адвокат Гельмут Зайдель подал прошение о помиловании, но никаких сведений о решении пока не было.

Его жизнь в тюрьме омрачали и новости с воли. 23 июня 1964 года Инге подала на развод. Неизвестно, как Богдан перенес этот удар, но представить, что думала и переживала Инге, нетрудно. Она боялась, что в Москве ей вынесли смертный приговор. Корреспондент журнала Stern Герд Хайдеманн писал, что фрау Сташински пришлось обратиться к психиатру. Он взял интервью у Инге в начале ноября 1962 года, через полмесяца после процесса в Карлсруэ. Встречу устроил сотрудник генеральной прокуратуры Эрвин Фишер – он уверял подопечную, что этому репортеру можно доверять полностью. Откуда ей было знать, что Хайдеманн уже около десяти лет работает на министерство госбезопасности ГДР? Хайдеманн, он же агент «Герхардт», попал в западногерманскую тюрьму лишь в 1985 году – и то за продажу поддельных дневников Гитлера. Позднее Хайдеманн заявит, что был двойным агентом. Но вряд ли это утешило бы Инге350.