Сегун - Джеймс Клавелл

— Я еще раз приношу вам свои извинения.

Торанага глянул на Хиро-Мацу; извинения звучали для их ушей как самая прекрасная музыка. Оба знали, сколько крови стоило это Ишидо. Они были в большой комнате для аудиенций. По предварительному соглашению присутствовало только по пять телохранителей со стороны каждого из противников, все они были очень надежны. Остальные ждали снаружи. Ябу также ждал снаружи. И чужеземец, которого основательно почистили. Хорошо, подумал Торанага, чувствуя глубокое удовлетворение. Он бегло поразмыслил о Ябу и решил не встречаться с ним сегодня вовсе, но продолжать играть с ним, как кошка с мышкой. Поэтому он попросил Хиро-Мацу отправить того и опять повернулся к Ишидо.

— Конечно, ваши извинения принимаются. К счастью, никакого вреда нанесено не было.

— Тогда я смогу представить чужеземца наследнику, как только он будет доставлен?

— Я пришлю его, как только кончу с ним.

— Могу я спросить, когда это будет? Наследник ждет его этим утром.

— Нам следует быть очень осторожными с этим, вам и мне, не так ли? Яэмону только семь лет. Я уверен, что семилетний мальчик может запастись терпением. Не правда ли? Терпение — это форма дисциплины и требует практики. Не так ли? Я объясню ему это недоразумение сам. Я дам ему этим утром еще один урок плавания.

— Да?

— Да. Вам также следовало бы научиться плавать, господин Ишидо. Это превосходное упражнение и может быть очень полезным во время войны. Все мои самураи умеют плавать. Я настаиваю, чтобы все учились этому искусству.

— Я использую их время для тренировок в стрельбе из лука, фехтовании, верховой езде и стрельбе из ружей.

— Я добавляю сюда поэзию, владение пером, аранжировку цветов, чайную церемонию. Самурай должен быть хорошо сведущ в искусствах мира, чтобы быть сильным в искусстве войны.

— Большинство моих людей уже более чем искусны в этих вещах, — сказал Ишидо, сознавая, что сам он пишет плохо и его познания ограниченны. — Самураи рождены для войны. Я хорошо разбираюсь в военном искусстве. В настоящий момент этого достаточно. Этого и повиновения воле господина.

— Урок плавания Яэмона проводится в час лошади.[6]Вы не хотели бы присоединиться к нашему уроку?

— Спасибо, нет. Я слишком стар, чтобы менять свои привычки, — сказал Ишидо с намеком.

— Я слышал, ваш командир охраны получил приказ совершить сеппуку.

— Конечно. Бандитов следовало поймать. По крайней мере одного из них следовало взять живым. Тогда мы бы нашли остальных.

— Я удивлен, что такой отряд мог действовать так близко от замка.

— Согласен. Может быть, чужестранец сможет описать их нам.

— Что может знать чужеземец? — Торанага засмеялся. — Что касается бандитов, они были ронины, не так ли? Таких много среди ваших людей. Расследование может дать интересные результаты, правда?

— Расследование проводится. И во многих направлениях. — Ишидо пропустил скрытую насмешку о ронинах, не имеющих господина, почти отверженных наемных самураях, которые тысячами собрались под знаменем наследника, когда Ишидо пустил слух, что он по поручению наследника и его матери принимает их к себе и, что невероятно, прощает и забывает их провинности и их прошлое, а со временем оплатит их преданность с щедростью, свойственной Тайко. Ишидо знал, что это блестящий ход. Это дало ему огромное количество подготовленных людей, это гарантировало их верность, так как ронины знали, что другого такого шанса у них не будет, это привело в его лагерь всех недовольных, многие из которых стали ронинами из-за войн Торанаги и его союзников. И последнее — это отодвинуло опасность увеличения числа бандитов: почти единственный путь, приемлемый для самурая, которому не повезло, — это стать монахом или бандитом.

— Я многого не понимаю в этой истории с засадой, — сказал Ишидо, его голос был полон яда. — Да. Почему, например, бандиты пытались схватить этого чужеземца, чтобы получить за него выкуп? В городе много других, гораздо более ценных людей, ведь именно об этом говорил бандит? Он хотел выкупа. Выкуп от кого? Чего стоит этот чужеземец? Ничего. И как они узнали, где он был? Это только вчера я дал приказ привести его к наследнику, думая, что это развлечет мальчика. Очень любопытно.

— Очень, — сказал Торанага.

— Потом это совпадение, когда господин Ябу оказался рядом и с вашими, и с моими людьми в одно и то же время. Очень любопытно.

— Очень. Конечно, он оказался там потому, что я послал за ним, а ваши люди были там, потому что мы договорились — по вашему предложению, — что это будет хорошая политика и способ начать залечивать разногласия между нами, если ваши люди будут сопровождать моих повсюду, пока я нахожусь здесь с официальным визитом.

— Странно также, что бандиты, которые были достаточно смелы и хорошо организованы, чтобы убить первую десятку без борьбы, действовали как корейцы, когда туда прибыли наши люди. Обе стороны были хорошо подобраны, одинаково вооружены. Почему бандиты не сражались или не взяли с собой варвара сразу же в горы и не глупо ли было оставаться на главной дороге к замку? Очень любопытно.

— Очень. Я, конечно, возьму завтра с собой двойную охрану, когда поеду на охоту с ловчими птицами. Неприятно знать, что бандиты так близко к крепости. Может быть, вам тоже хотелось бы поохотиться? Выпустите одного из ваших ястребов против моих? Я буду охотиться на холмах с северной стороны замка.

— Спасибо, нет. Завтра я буду занят. Может быть, послезавтра? Я прикажу двадцати тысячам человек прочесать все леса, рощи и поляны вокруг Осаки. Через десять дней на протяжении двадцати ри не останется ни одного бандита. Это я вам могу обещать.

Торанага знал, что Ишидо использует бандитов как повод, чтобы увеличить количество своих ловушек в окрестностях. Если он говорит двадцать, это значит тысяч пятьдесят. «Вход в ловушку закрывается, — сказал он себе. — Почему так быстро? Какое новое предательство произошло? Почему Ишидо так уверен?»

— Хорошо. Тогда послезавтра, господин Ишидо. Вы не будете направлять своих людей в мои охотничьи места? Я бы не хотел, чтобы они помешали охоте, — добавил он с намеком.

— Конечно. А чужестранец?

— Он есть и всегда был моей собственностью. И его корабль. Но вы можете взять его, когда я кончу с ним. А потом вы сможете отправить его на казнь, если захотите.

— Спасибо. Да, я так и сделаю. — Ишидо сложил свой веер и спрятал его в рукав. — Он не представляет никакой ценности. Почему я пришел навестить вас, — о, кстати, я слышал, что госпожа, моя мать, находится в монастыре Джоджи.