Алхимия иллюзий - Антон Леонтьев

Она отошла, а Вика, скорчившись на полу, постепенно затихая, возносила молитвы за то, что Виктория Евгеньевна то ли из такта, то ли по каким-то иным причинам не включила звук.

Спустя каких-то десять минут, которые длились не меньше столетия, на плечо Вики снова легла теплая рука хозяйки замка тьмы.

— Все закончилось. Хотите посмотреть, что от него осталось? Надо сказать, немного…

Вика решительно не хотела и только невольно, краем глаза, отметила, что на экране виднеются бегающие туда-сюда собаки и нечто, похожее на истерзанное бордовое огородное пугало, свисавшее со столба.

Это огородное пугало и было некогда Виктором Титовым.

— Мне надо проведать моих собачек… Не дергайтесь, сюда я их не приведу, они сейчас крайне возбуждены и опасны. Даже для меня. Но они — мои детки. Так что располагайтесь поудобнее и запасайтесь попкорном. Ну, или хотя бы фруктами перекусите. Я скоро вернусь. Нам надо поговорить…

Она вышла, оставив Вику одну. Та, бочком пятясь, уселась спиной к экрану и взяла из тяжелой хрустальной вазы с фруктами огромное яблоко, на этот раз красное (наверное, похожее на то, которое вкусили от древа познаний Ева и Адам), надкусила его — и снова залилась слезами.

Вика все еще плакала, когда вернулась Виктория Евгеньевна — уже в другом наряде, в растянутом и немодном спортивном костюме.

Зато наверняка жутко удобном. Жутко.

— Извините великодушно, собачки хотели поиграть и меня запачкали. Пришлось быстро принять душ и переодеться. Ну, что вы все плачете? Его так жалко?

Вика, всхлипнув, произнесла:

— И его. И себя тоже. Ведь вы и моих мужчин, и меня теперь…

Она снова залилась слезами.

Титова в живых не было. Но лучше почему-то от осознания этого факта Вике не делалось.

Только хуже.

— Ну что вы такое обо мне думаете! Не намерена я бросать вас на съедение моим собачкам, тем более они уже наелись. Ни вас, ни вашего прелестного сына. Ни вашего терпеливого мужа. Ни вашего преданного друга.

Виктория Евгеньевна, вздохнув, уселась в свое троноподобное кресло и, подперев подбородок руками, сказала:

— У меня нет ни такого сына, ни тем более мужа, ни друга. И, увы, никогда не будет. Но я же не плачу!

Ее глаза снова сверкнули, и она продолжила:

— Он считал, что я всего лишь тупая ученица, а я оказалась очень даже способной. И превзошла своего учителя. Отманипулировала манипулятора. Да так, что он в итоге помер.

Она немного помолчала, а потом добавила:

— Нет, убивать я вас раздумала. Хотя, не скрою, какое-то время очень даже хотела. Но это он меня настропалял, вы правильно заметили. Это было его желание, а не мое. Наоборот, я вам благодарна, что вы раскрыли мне глаза и позволили избавиться от опасности, которой я, надо признать, не замечала. Или, вернее, не желала замечать…

Вика всхлипнула, а Виктория Евгеньевна хлопнула ладонями по столу.

— Перестаньте ныть! А не то позову собачек! Ну, не дергайтесь вы так, это была идиотская шутка, за которую я приношу свои искренние извинения. Знаете, в чем отличие между ним и мной?

— Вы живы, а он — нет? — пытаясь взять себя в руки, предположила Вика. — Вы женщина, а он мужчина?..

Виктория Евгеньевна лукаво усмехнулась:

— Ну, после того, как над ним потрудились мои собачки, он уже не совсем и мужчина, надо сказать…

От этих слов Вика явственно почувствовала, что такое мороз по коже, и она схватила яблоко и принялась нервно его грызть.

— Нет, просто Витя убивал ради того, чтобы убить, и это и была его цель, а я убиваю ради того, чтобы достигнуть цели, и цель у меня особенная. Знаете какая?

Вика не знала, но вдруг поняла, что страстно желает узнать.

— Я хочу стать самой богатой и могущественной женщиной в мире. Вы можете сказать, что я и так богата и могущественна. Это так, хотя я плетусь только в конце этого эксклюзивного списка. Да и все это (она обвела рукой салон) наследство моего папы. Я же хочу стать самой богатой и могущественной самостоятельно! — И, помолчав, добавила: — И стану.

Вика ей тотчас поверила и продолжила вгрызаться в яблоко, как будто в этом и заключалось ее собственное спасение.

Отчего хозяйка замка тьмы так с ней откровенна? Обычно после таких откровенностей главный злодей…

Думать об этом не хотелось.

— И без крепких нервов и убийств тут, увы, не обойтись. Я — волк-одиночка, но мне нужны союзники. Вернее, союзницы. У меня как раз освободилось одно место в совете директоров холдинга, хотите его занять?

Вика, медленно жуя, понимала, что рано или поздно придется дать ответ.

Рано или поздно. Ведь с древа познания она уже вкусила… Значит, постигла истину.

— Нет, — произнесла она и вздохнула. — Не хочу. Благодарю за лестную оценку моих скромных способностей, но нам с вами не по пути. Вы теперь меня убьете?

Виктория Евгеньевна рассердилась:

— Да забудьте об этом «вы меня убьете?»! Это он был психопатом, я же рационально мыслящий человек…

Которого родной отец, позднее ею же и убитый, упек в дурку, где она познакомилась с психопатом-маньяком Титовым.

— Что же, жаль, но я принимаю ваше решение. Думаю, что вы сделали правильный выбор, потому что рано или поздно мы бы с вами сошлись в схватке, и… — Она по-доброму улыбнулась. — И я еще не знаю, кто вышел бы из этой схватки победителем! Потому что Витя прав — есть в вас что-то…

— Был прав, — поправила ее Вика, поднимаясь. — Если не убьете, то… То мне можно уйти? Вы сына мне вернете?

Виктория Евгеньевна, подавая мобильный Виталика, сказала:

— Верну-верну. И это тоже захватите, а то тут по-прежнему редкостная пошлятина приходит. И это — ваш лучший друг!

— Нареченный брат. Просто я закрываю глаза на его слабости, как и он на мои, — ответила Вика, запихивая телефон в карман. — В этом и весь секрет. Вы меня отведете к Павлику?

— Да-да, — сказала хозяйка замка тьмы. — Он тут, в особняке, и без меня туда вы не попадете. Кстати, няня уже ретировалась. Вам сказать, куда она направила стопы?

Вика понимала, что была готова оторвать голову Марине Ильиничне, сдавшей ее с потрохами.

И не только была…

— Нет, — твердо сказала она. — Потому как вероятность того, что эта особа будет и впредь работать с детьми, исключена, мне ее будущее неинтересно!

Виктория Евгеньевна, выходя с ней из салона и по черному коридору направляясь к лифту, заметила не без восхищения: