Клык. Хвост. Луна. Том I - Лин Возовски
Шрифт:
Интервал:
Мужчина опустил свою руку на колючую черную бороду и немного пригладил ее.
– Боги прокляты бессмертием, а человек награжден короткой жизнью. – Надсмотрщик презрительно сузил глаза. – И чему вас только учат в ваших школах на Юге?
– Я не обучался в школах, северянин. Я с рождения учился воровать, чтобы не умереть с голоду, – ответил Риколиус.
– И вот, посмотри, куда тебя это привело…
– У меня не было выбора.
– Выбор есть всегда, южанин. – Голос мужчины стал грубее и шершавее точильного камня. – Но, это уже не важно. Как только в Станоке появится Верховный вождь, то твоя голова отправится на юг в этом же самом мешке. – Надсмотрщик указал на дырявый мешок, что пылился в углу общинной темницы. – А твое хлипкое тело обглодают собаки.
– Что еще за Верховный вождь? – спросил Риколиус, но после его слов в темницу спустился Фуро.
– Мой вождь! – Надсмотрщик ударил себя два раза в грудь, затем тяжело, со скрипом в суставах, припал на колено и опустил голову.
Крысодав держал в руке гладкий речной булыжник. Вождь приблизился к тюремщику и, вместо слов приветствия или приказов, с силой ударил того камнем по голове.
Северянин распластался на полу.
Глаза Риколиуса полезли на лоб в недоумении.
– Быстро, вылезай из камеры. Я приказал охране снаружи пойти отобедать, так что времени у нас в обрез. – Фуро подобрал из рук оглушенного надсмотрщика ключи и бросил их в клетку к пленнику.
Риколиус ловко поймал связку и открыл решеточную дверь.
– Что все это значит? – спросил Риколиус.
Фуро был очень взволнован и возбужден. Таким Риколиус лысого вождя еще не видел.
– Ценой твоей свободы будет смерть, – сказал Фуро.
– Смерть, в своем роде, и есть свобода, – с опаской ответил Риколиус.
– Но, к счастью для тебя, смерть не твоя.
Риколиус застыл с вопросом на лице.
– За западными воротами тебя ждет лошадь. Поедешь вдоль дороги, пока не наткнешься на развилку, затем свернешь и поедешь по узкой тропе. – На блестящем лбу Фуро выползли две капли холодного пота. – На открытой полянке найдешь небольшую хижину, которую сторожит мой человек. Ему вреда не причиняй, отправишь его спать одним хорошим ударом – опасности он не представляет.
Риколиус хлопал глазами, запоминая инструкцию. Фуро чуть отдышался после быстрой речи и продолжил.
– Затем спустишься в погреб. Там, в дальней части, в кромешной тьме, найдешь человека, что молит о смерти. И ты окажешь ему эту честь. – Фуро вынул из-за пояса длинный нож со светлой деревянной ручкой и протянул Риколиусу.
– А потом? – Риколиус спрятал оружие в правый сапог.
– А потом постарайся, чтобы твое южное лицо никогда больше не появлялось на Севере. И поторопись, скоро вернется охрана.
– Могу я оставить лошадь себе?
– Разве у меня есть выбор? – Глаза Фуро скользнули в угол, затем обратно на Риколиуса. – Тот мешок с дырками. Придется тебе еще немного подышать его пылью.
Фуро вступил на лестницу и на половине пути обернулся к Риколиусу с тягостным видом:
– Тюремщик выдаст меня, когда очнется, – мрачно протянул Крысодав, глядя на раненого надсмотрщика. – Это тоже часть оплаты за твою свободу. Ты знаешь, что нужно сделать…
Фуро скрылся за дверью. Риколиус метнулся в угол, недовольно скривил свое лицо, когда натягивал на голову холщовый мешок с двумя прорезями, вытащил из сапога нож и застыл над оглушенным надсмотрщиком. На темных волосах лежащего северянина блестела свежая кровь от раны.
«Выбор есть всегда, южанин…»
Риколиус привязывал коня к поперечному бревну возле небольшой постройки, расположенного в самой глуши хвойного леса. В тени деревьев подтаивали последние грязные сугробы. Ели, сосны и пихты дышали весенней свободой.
Закончив с конем, Риколиус приподнял край надетого мешка. Его обнаженный нос с небольшой горбинкой жадно втянул прохладный влажный воздух, доносящийся из глубин темного леса.
«Нужно закончить поскорее это дело и убраться отсюда. Последний мой заказ на треклятом Севере» – подумал Мешок, но что-то, глубоко внутри, не согласилось с его словами.
Хвойные деревья глубоких изумрудных цветов затягивали его в свою природную магию. Свежие травинки игрались с его оголенными щиколотками. Этот Север – абсолютная противоположность душному Раусу. Даже весеннее солнце здесь было более мягким и приятным, нежели чем палящее око Юга.
В Раусе Риколиуса предали абсолютно все, кому он доверял. Лейра, Сивион и Дикис должны были устроить ему побег в первый же день, когда его схватили королевские золотые панцири. Такова была клятва их братства: если кто-то из членов братства попадает за решетку, остальные обязаны прийти за ним в первую же ночь заключения, или, по крайне мере, должны были попытаться его вызволить. Но никто так и не пришел за ним. Ни в первую ночь, ни во вторую, ни даже в ночь перед самой казнью.
Он вспоминал, как они – четверо чумазых, голодных сиротки, – ночуя в подвале под Птичьим храмом, обменялись кровью с рук и ладоней и поклялись никогда не оставлять друг друга в беде.
– Клянусь, что отрублю руку любому, кто посмеет поднять ее на любого из вас, друзья, хоть самому королю Унри! – произнес мальчик с пепельными волосами и наполовину отгрызенным ухом, выставив перед собой руку. Сивион – самый задиристый и храбрый из четырех.
– Клянусь, что буду сестрой каждому из вас. Обещаю заботиться и любить, словно родных братьев, – пропела девочка, чье лицо было вымазано в саже и грязи. Взглянув в ее синие глаза, забыть их уже было невозможно. Хрупкая ладонь Лейры опустилась на руку Сивиона.
– Клянусь, что если я… нет! Клянусь, что когда я разбогатею и стану лордом, то заберу вас всех в свой огромный замок, где мы будем веселиться и кушать до отвала пирожки! – поддержал своей рукой Дикис – широкоплечий и не по годам здоровый рыжий мальчик, тело которого развивалось неприлично быстро.
– Клянусь, что отдам жизнь за любого из вас, друзья, если придется, – произнес мальчишеский голос, затем из тени показалась его тонкая рука и легла поверх остальных.
Все четверо произнесли слова общей клятвы, повторяя друг за другом слово в слово:
– Отныне и до конца наших дней, мы – кровные братья и кровные сестры. Клянемся на крови никогда не бросать друг друга в беде. Клянемся оставаться верными и честными друг перед другом. Клянемся, что ни боль, ни страх, ни вражда не разобьют наш союз. Ночь – наша мать, тень – наш союзник. Отныне мы – Босое Братство!
– Клянемся! – Четыре руки, схлестнувшиеся в братском кресте, разбились под веселый смех четырех грязных, голодных, но, от чего-то, радостных и счастливых в ту минуту, детей.
Какие причины и обстоятельство могли нарушить кровную клятву, данную больше двадцати лет назад? Они были друг другу семьей. Они все обещали. Они…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!