Женщина-сфинкс - Лана Синявская

Время шло, Елизавета все острее чувствовала свою ущербность. Привычные забавы ее уже не развлекали. Она мечтала о материнстве, о любви – настоящей, страстной, плотской. Ей было мало родства душ, хотелось единства плоти. Рэтленд заметил ее состояние. К тому времени сам он сильно изменился. Из любителя роскоши и светских развлечений превратился почти в затворника, увлекся чернокнижием. Однако чувства жены все еще не были ему безразличны. Желая развеселить ее, он уговорил Елизавету съездить на свадьбу брата в Уайтхолл. Ему и в голову не приходило ревновать: Елизавета столько лет вела себя безупречно. Но в этот раз он просчитался.

Уайтхолл встретил Елизавету пышностью и весельем придворной кутерьмы. Балы, интермедии, приемы – какая разница с ее почти монашеской жизнью в Бельвуаре! Елизавета была в центре внимания, но очень скоро поняла, – она все-таки была умная девушка! – что этот интерес круто замешан на скандальных слухах о ее извращенном супружестве. Поклонники слетелись, словно мухи на мед. Елизавете бы радоваться успеху, да, на беду, она случайно услышала о позорном пари, которое заключили между собой вельможи: кто первый соблазнит жену-девственницу.

Елизавета впала в отчаяние, готова была все бросить и бежать от позора, но ее удержало… вспыхнувшее чувство. Ее давний друг, первая детская любовь, тоже присутствовал в Уайтхолле. Джон Донн изо всех сил пытался оградить подругу от праздного злорадства, и сердце Елизаветы дрогнуло. Любовь, которую она ждала так долго, сама нашла ее. Елизавета была не в силах вновь от нее отказаться. Для отвода глаз она делала вид, что принимает ухаживания некоторых вельмож, в частности – графа Саутгемптона, но на самом деле просто водила их за нос. С ее умом это было несложно. Истинная страсть осталась скрытой от любопытных глаз. На память о своем коротком счастье Елизавета увозила два подарка. Первым был уникальный Черный бриллиант, который Донн привез из Кадиша, тот самый, в котором она запечатлена на картине. О втором «подарке» Елизавета до поры до времени не догадывалась.

Неопытная в вопросах секса Елизавета обнаружила свою беременность лишь пять месяцев спустя. Впрочем, это не имело значения: в те времена избавляться от нежеланного плода рисковали немногие. К счастью, прямо из Уайтхолла женщина отправилась в Хэддон Холл, в Бельвуар она больше не вернулась, и восемь месяцев спустя на свет появилась хорошенькая девочка. Несчастная мать смогла лишь взглянуть на долгожданную дочь, ее необходимо было немедленно отправить в надежное место. Женщина такого положения, как Елизавета, не имела ни единого шанса во всеуслышание признать незаконнорожденную дочь. Свет и закон были суровы к бастардам, рожденным женщинами.

Даже просто навещая малышку, Елизавета сильно рисковала, но удержаться не могла. Смирившись с тем, что ее ребенок никогда не узнает о том, кто его настоящие родители, Елизавета все же оставила на память о себе крошечный батистовый лоскуток с фамильным гербом, который вышила своими волосами. Сам по себе платок ничего не доказывал, но ей было приятно думать, что герб Рэтлендов хранит ее ребенка. Увы, надежды не оправдались…

Тем временем на Елизавету обрушились несчастья. Вначале скандал с братом, которого обвела вокруг пальца и опозорила развратная Франсис Сэффлок. Елизавета попыталась вразумить нахалку, но та послала ее к черту и, что еще хуже, намекнула на то, что Елизавета сама не без греха. Откуда малолетняя негодяйка пронюхала обо всем, осталось тайной, но удар достиг цели. Елизавета испугалась. О нет, боялась не молвы – она уже привыкла к грязным слухам, – а страшилась за дочь. Этот страх толкнул ее на безумный поступок: призналась во всем мужу. Рэтленд к тому времени был уже тяжело болен. Близость смерти сделала его терпимее к людским слабостям. К тому же он понимал, что если Елизавете придется выбирать, она выберет дочь и покинет его навсегда.

Каясь в грехах, Елизавета показала Роджеру и камень, подаренный возлюбленным. Черный бриллиант мгновенно очаровал графа. Более того, он быстро понял, что перед ним не просто драгоценность, а один из великих магических камней. И даже догадывался, какой именно. Камень обладал такой силой, что был способен не только поставить его на ноги, но и даровать бессмертие. Вдобавок ко всему, сломленная Елизавета готова была на любые жертвы, а Роджеру требовалась женская энергия для совершения обряда, и теперь он легко мог ее получить.

Однако Елизавета вдруг заупрямилась. Ведь для того, чтобы получить новую жизнь, следовало принести в жертву нынешнюю. Роджер требовал от жены добровольно покончить с собой. Греха Елизавета не боялась, жизнью не слишком дорожила, но все время помнила о дочери, и это мешало ей подчиниться мужу. Затея потерпела бы полный крах, если бы в мае тысяча шестьсот двенадцатого года дочь Елизаветы не исчезла без следа…

Поиски ничего не дали, хотя на них были брошены все силы. Девочка как сквозь землю провалилась. Елизавете больше нечего было терять. Она согласилась помогать Роджеру. Он вообще обладал великим даром убеждения. Узкому кругу единомышленников он представил дело так, будто собирается начать новую жизнь, соединив свою душу с душой Елизаветы в едином теле. Мэри Сидни, мечтавшая о славе, горячо поддержала его идею. Ей не давало покоя то, что гениальные творения супружеской четы никогда не увидят свет или будут приписаны безродному актеришке из Стратфорда. Поверить в безумную затею Роджера его друзьям помогло то, что он достиг некоторых успехов в оккультизме и демонстрировал им некоторые из своих трюков. Им не пришло в голову, что безобидные эксперименты еще не дают права претендовать на роль бога и создавать жизнь по своему усмотрению. Самому Рэтленду нечего было терять – он умирал. Его вера в камень бога Тота была безграничной.

Весь сценарий был продуман до мелочей. Для успеха опасной затеи тела обоих супругов следовало сжечь, а пепел сохранить в укромном месте. Инструкции Роджера были исполнены полностью, но чуда не произошло: жертва оказалась напрасной…

– Не могли же они всерьез верить, что парочка воскреснет! – возмутился Снежко.

– Скорее всего, так оно и было. – Анна грустно кивнула головой. – В противном случае никто не допустил бы самоубийства Елизаветы.

– А Джон Донн? Он не выглядит идиотом!

– Его в то время не было. Он не оставлял попыток отыскать дочь, а затею супругов от него скрывали.

– И нашел ее? – подала голос Яся.

– Нет. Удалось только выяснить, что девочку продали цыганам. След табора затерялся, его невозможно было проследить.

Анна негромко вскрикнула:

– Цыганам?!

Старик посмотрел на нее с нежностью:

– Именно. У тебя в роду были цыгане? – проявил он проницательность. Девушка смогла только кивнуть, язык ей не повиновался. – Я так и думал. Ты действительно наследница Елизаветы и отчаянного Джона Донна. В твоих жилах течет и кровь Филиппа Сидни – прославленного поэта Англии.

– А я-то все гадал, чего ты такая удивительная, – ошарашенно пробормотал Макс. Анна нежно прикоснулась к его руке и вновь посмотрела на старца.