Фантомная боль - Арнон Грюнберг
Шрифт:
Интервал:
Возможно, воображение постепенно заменило ей реальность и она теперь вспоминала то, чего никогда не было. Если счастье — это больше не надежда, то оно должно стать по крайней мере воспоминанием.
Я пришел к мысли, что ехать в Пуэрто-Рико бессмысленно.
— Позвони мне как-нибудь еще разок, — сказала она.
Я спросил о ее детях — с ними все было в порядке.
А вот Ребекку я навестил.
Я позвонил ей, и она пригласила меня на чашку чая. Она жила возле самого парка Вондела.
— Как же ты изменился, — сказала она, — какой ты стал большой!
Я улыбнулся — отчасти от смущения, отчасти от стыда и неловкости. Что я мог сказать любовнице своего отца, которую я знал как тетю Ребекку, но которую все остальные за глаза называли Пустой Бочкой?
У нее были дети, две девочки. Мы сидели на подушках, брошенных прямо на пол, ее младшая дочка играла рядом с нами.
— Я была молодая, — сказала Ребекка, — и чуточку сумасшедшая, но я ни о чем не жалею, это было прекрасное время.
Она показала мне фотографии. Я мимоходом их просмотрел. Эти снимки были явно не для моих глаз. Возможно, не стоит пытаться узнать все о своем отце. Во всяком случае, мне не хотелось видеть своего отца на фотографиях голым.
— Да, — сказала Ребекка, — я ездила с ним вместе даже в Японию.
Она взяла свою дочурку на колени.
Я не нашелся что на это сказать, поэтому напомнил:
— Но это было еще до моего рождения.
Я специально посмотрел на ее руки, чтобы убедиться, правда ли они у нее такие некрасивые. Но это были просто старые руки. Ее руки состарились раньше ее лица.
— Он порвал со мной на Сицилии, — сказала Ребекка, — но после этого стал писать мне еще больше писем, и однажды я опять к нему заглянула.
— Но почему вы все-таки расстались? — спросил я, строя вместе с ее дочкой башню из кубиков.
— За двенадцать лет, — сказала Ребекка, — он так и не сумел сделать выбор. И однажды я решила, что это уже слишком. Я встретила своего будущего мужа. Его мне долго ждать не пришлось. Я помню, как я позвонила твоему отцу и сказала: «Никто не будет так долго ждать тебя, Роберт. Никто».
— И что же он ответил?
Башенка была уже почти готова.
— Он сказал, что его все ждут — издатели, газеты, его жена, его семья, и что скорее можно дождаться прихода Спасителя.
Ребеккина дочка захотела влезть ко мне на колени.
— И что вы на это ответили?
— Ответила, что ему потребовалось двенадцать лет на то, чтобы сделать выбор, но это даже к лучшему, поскольку я встретила человека, который умеет делать выбор, и сейчас я еду с ним отдыхать. На что он сказал: «Как я могу сделать выбор? Я целиком поглощен главным трудом моей жизни, не требуй от меня слишком многого». А я ему сказала: «Роберт, я никогда от тебя не требовала слишком много, наоборот, я очень мало от тебя требовала, но даже это казалось тебе тяжелым грузом». Позже я получила от Роберта не меньше сорока писем и еще десять телеграмм, но я их даже не распечатывала. Я знала: стоит мне их открыть, как все начнется сначала. Стоит мне их открыть, и он уже не остановится, но всю жизнь ведь так не может продолжаться, правда?
— Правда, — отозвался я.
Я подумал о Мата Хари. Немного помолчав, я сказал:
— У вас чудесная дочурка.
В семь часов вернулся домой ее муж. Он вел за ручку второго ребенка.
Ребекка представила меня:
— Это Харпо Мельман, сын Роберта, одним словом, ты знаешь.
— Да, — сказал ее муж, — я знаю.
Он спросил меня, не хочу ли я остаться ужинать, но я ответил, что, к сожалению, у меня не получится, потому что сегодня вечером я лечу обратно в Рим.
— Кем ты собираешься стать? — спросила Ребекка.
— Фотографом, — ответил я, — но не репортером. Я хочу фотографировать модели.
На прощанье Ребекка отдала мне письма моего отца.
— Держи, — сказала она, — они твои.
Она проводила меня до двери.
— А зачем ты летишь в Рим? — спросила она.
Я заколебался, стоит ли ей рассказывать. Эвелин я ничего не сказал — для чего, кому от этого будет легче? — но в случае с Ребеккой я решил иначе.
— Отец однажды вечером выбежал на пляж в Сабаудиа в плавках и с большим кухонным ножом в руке. Вначале он угрожал отдыхающим на пляже, потом прибыли карабинеры, он накинулся на них. У них не было другого выхода. Им пришлось открыть по нему огонь.
Вот так я стоял напротив любовницы моего отца, которую знал как тетю Ребекку. Больше к нашему разговору мне добавить было нечего. Она вышла замуж и родила детей, мы с мамой переехали обратно в Амстердам, мой отец с кухонным ножом промчался по пляжу в Сабаудиа. Вот что остается от жизни, если подвести под ней черту.
Я шел к Ребекке с твердым намерением задать ей кучу вопросов, но, когда я ее увидел, мне все вдруг показалось бессмысленным. И не потому, что я все уже и так знал, а потому, что понял: никакие ответы уже ничего не исправят.
В ее книжном шкафу я заметил корешок «69 рецептов польско-еврейской кухни».
* * *
Прилетев в Рим, я прямиком поспешил в больницу. Медсестры здоровались со мной как со старым знакомым.
— Где ты пропадал? — спросил меня отец.
— Пришлось ненадолго съездить в Амстердам, — ответил я, — мне нужно было увидеться с мамой.
Одна из медсестер остановила меня в коридоре:
— Твой отец просто невозможный. Он все время повторяет, что мы должны придумать что-то в целях рекламы.
Двадцать лет ушло у него на то, чтобы исчезнуть из жизни моей матери, и почти столько же времени он пытался исчезнуть из своей собственной жизни. Чтобы завершить эту операцию, ему в конце концов пришлось прибегнуть к помощи карабинеров.
Похоже, что картина, которую я сам никогда не видел — мой отец в плавках на пляже в Сабаудиа размахивает украденным кухонным ножом, — постепенно вытесняет в моем воображении все прочие образы и воспоминания. Словно какая-то его часть все время бежит по пляжу Сабаудиа, размахивая кухонным ножом.
Я не сказал ему, где я был. Ограничился приветами:
— Все желают тебе выздоровления: Сказочная Принцесса, Пустая Бочка, госпожа Фишер, Эвелин, Йозеф Капано — все они желают тебе выздоровления.
— На что мне их добрые пожелания? — воскликнул Роберт Мельман. — Пусть приедут сюда, если я действительно что-то для них значу. И я все-таки получу льняной костюм от Капано, я дал ему деньги на костюм, после чего он удрал с этими деньгами, а льняного костюма я так и не увидел.
В этот момент вошла медсестра, чтобы сделать моему отцу укол.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!