Зеркало воды - Софья Ролдугина

Я залпом выпиваю рюмку, отставляю ее на пол.

С обнаженной груди Сильвии сполз край одеяла, я ловлю губами ее острый напряженный сосок. Она лежит, раскинувшись на темных простынях, запрокинув голову и свесив тонкую руку с разложенной кушетки. Огненные блики гуляют по животу, по круглой, как монетка, впадине пупка. Доходят до кустика волос ниже.

Сильвия пахнет морем. Я чертовски давно не был у моря, вокруг все время этот дождь, дождь, или снег, снег, или снег с дождем… Все время одно и тоже, и ржавые крыши и клочья пара и эти гребаные дирижабли и зеркальные башни и скользкие улочки.

Мы лежим, раскинувшись на простынях, и я глажу ее живот, ощущая пальцами дорожку невесомых волосков пониже пупка.

– Не думай, что это надолго, – говорит Сильвия с улыбкой. – Это очень хорошо. Но это не навсегда.

– Почему? – спрашиваю я, как ребенок.

Хотя и сам прекрасно знаю, что она говорит правду.

– Мы с тобой хотим от жизни разных вещей.

Сильвия нежно гладит меня по голове теплой ладонью, и я боюсь открыть глаза, боюсь прервать это чувство близости, потерять его.

В отличие от Янковой, Сильвию хочется ревновать к ним ко всем. Неистово, яростно. К богатым старикам, к сальным толстякам в дорогих пальто, к ловким дельцам с щеточкой усов под носом, к черномундирным некрократам с неподвижными серыми лицами, тусклыми мертвыми глазами…

Терзает мысль, что и с ними она была такой же, лениво пресыщенной, и в то же время сосредоточенной.

От них Сильвия тоже брала все, что нужно ей – от информации до постели.

Но не думать об этом. К черту, к черту их всех.

Здесь и сейчас я верю, что нас только двое. И больше никого, никого, никого…

Крупнейший синематеатр Яр-Инфернополиса – на площади Ориона Бомбардина. Новейший паровой энергокомплекс, из-за коррупции в Департаменте Строительства его так и не достроили и превратили в шикарный синематографический мавзолей – «Тристар Пандемоуним», «Орионовский», или же, с намеком на первоначальный замысел строителей – «Большая Грелка».

Сегодня мы идем на премьеру исторической драмы «Боги Долин», режиссер – Лукисберг-младший.

Витольд на ней выступил в качестве приглашенной звезды. Исполнил юмористическую роль Прошки, легендарного денщика генералиссимуса Сирена-Ордулака. В роли самого блистательного стратега – лауреат премий и орденоносец, суперзвезда и мощный старец Коннор де Шаун.

Витольд встречает нас на ступенях входа, в роскошном фраке, проводит через толстый бархатный канат и оцепление охраны – тщательно выбритых громил-славояров, одетых в соответствии с тематикой мероприятия в клюквенные казачьи кафтаны.

Толпа за канатом волнуется, шныряют спекулянты с веерами фальшивых пригласительных, искрят вспышки блицей, из толпы кричит срывающийся девичий голосок: «Картуш, сделай мне ребеночка!»

Подгоняя нас внутрь, Витольд рассеяно демонстрирует репортерам вытянутый средний палец.

В тесном смокинге и накрахмаленной манишке я чувствую себя полным ослом.

Здесь тоже безумие. Но не привычное мне безумие «Сада расходящихся Т.», а ступенью повыше, овеянное звездным блеском, хрустящее парадным глянцем. Пахнущее тщетой мирской, большим деньгами и мнимым бессмертием.

Утешение я нахожу у фуршетного стола.

Отвлекаюсь от выпивки, ища взглядом Сильвию. Она стоит возле колонны и очень весело общается с тем самым типом из кафе, похожим на дворецкого. На этот раз его тонкие губы растянуты в подобие улыбки.

Уличив момент, когда тип отвлекается на другую даму, по всей видимости – супругу, иду к Сильвии, подхватываю под локоток:

– Что за нахрен?

– О чем ты?!

– Может, хоть на людях сделаем вид, что типа вместе?

Сильвия вырывает локоть. Выпила уже прилично, и всем видом показывает, что в моих нотациях не нуждается:

– Это что за тон еще? Собственнические чувства взыграли?

Я только рукой машу.

Возвращаюсь к фуршетному. Официант-андрогин, наряженный ордулаковским гренадером, кивает мне, как старому приятелю. Ему тошно находится в компании всех этих расфуфыренных девиц и господ в смокингах, увенчанных звездным сиянием.

Хороший парень. Ну, или хорошая баба, хрен их разберет, андрогинов. Печально улыбнувшись, соображает мне двойной коньяк.

И тут среди блистательной толпы я вижу Регину.

С ее рыже-красными, огненными волосами, с ее хмурой складочкой меж бровей и чувственными полными губами. Несомненно, она. Но тут, среди «звезд», в серебристом вечернем платье…?

С ней какой-то кудрявый красавчик с переливающейся в свете ламп бабочкой. Лицо у него светится еще ярче.

Идут под руку, мило перешептываются.

Никогда не замечал за Региной тяги к светским мероприятия. Впрочем, я много чего не замечал. Поэтому она и ушла от меня, в конце концов.

И вот мы должны снова встретиться. И в каком месте? Я, в этом нелепом смокинге. И, конечно же, со стаканом в руке!

Ну, уж нет.

Я совершаю сложный маневр, пытаясь затеряться в толпе и оказаться как можно дальше от Регины…

Натыкаюсь на Ибиса.

– И ты здесь?! – говорим мы друг другу хором.

– Какими судьбами?

С Ибисом под ручку хорошенькая брюнетка.

– Изучаю рынок, – говорит Ибис. – Наша контора пошила всю эту форму для синемашки. Одного шитья золотого знаешь сколько ушло? А фианитов на ордена! Охренительный контракт! Да и на половине присутствующих в этом зале я узнаю, так сказать знакомые фасоны… Познакомься, Тина! Тина, это мой друг Фенхель… Писатель.

Вот ведь хренадол, думаю я.

– Очень приятно! – пожимаю узкую девичью ладонь.

Прожигаю Ибиса испепеляющим взглядом. Он беззвучно ухмыляется.

Тут появляется Сильвия.

– Глянь, Сильвия, кого я встретил! – говорю я. – Сильвия! Тина! Сильвия! Ибис…

Подружка Ибиса удивленно приподнимает брови, услышав его старую кличку. Готов поспорить, он не рассказывал ей о нашем героическом прошлом.

Сильвия обворожительна. Тут же вовлекает Ибиса с его пассией в светскую беседу. Заминка с прозвищем из прошлой жизни забыта.

Я даже прощаю Сильвии ее эскападу с типом, похожим на дворецкого. На меня уже действует выпитое, да и ждать другого от нее – глупо.

Фильм совершенно идиотский. Впрочем, об этом я уже знаю от Витольда. Поделиться с ним впечатлениями не могу – после окончания просмотра поклонники и поклонницы искрометного таланта мосье Картуша обступили его со всех сторон.

Выйдя в фойе с Сильвией под руку, мы вновь сталкиваемся с Ибисом и Тиной.