Игры наследников - Дженнифер Линн Барнс

– Это римские цифры, – прошептала я.

– Эйвери? – позвал Орен, стоявший позади. – Все в порядке?

В римской системе счисления значок «X» обозначал десять, «V» – пятерку, «I» – единицу.

– Десять, – проговорила я, коснувшись первого «икса», а потом обвела пальцем остальные цифры и соединила их. – Восемнадцать.

Вспомнив зеркало, за которым скрывался арсенал, я скользнула рукой под раму портрета. Я и сама не знала, что именно ищу, пока пальцы не нащупали кнопку. Маленький рычажок. Я нажала на него, и портрет отделился от стены.

За ним обнаружилась клавиатура, вмонтированная прямо в стену.

– Эйвери? – вновь окликнул меня Орен, но я уже потянулась к кнопкам. Что, если цифры – не окончательный ответ? Мысль об этом сжала меня в тиски и отпускать не желала. Что, если они – лишь ключ к следующей подсказке?

Указательным пальцем я набрала самую простую комбинацию.

Один. Ноль. Один. Восемь.

Что-то пискнуло, и верхняя часть ступеньки подо мной начала приподниматься. Под ней оказался потайной отсек. Я нагнулась и сунула в него руку. Внутри лежал только один предмет – кусочек цветного стекла – из таких выкладывают витражи. Это был алый восьмиугольник с крошечным отверстием наверху, в которое была продета тоненькая блестящая ленточка. Кусочек стекла чем-то напоминал украшение для рождественской елки.

Я подняла украшение за веревочку, и тут взгляд зацепился за надпись, выгравированную на внутренней стороне деревянной панели. Там были стихи:

Непонятно было, что делать с кусочком стекла, найденного под лестницей, и как понять загадочное стихотворение, но пока Либби помогала мне расплести перед сном косы, я жестко осознала одно.

Игра еще не окончена.

* * *

А наутро, в компании верного Орена, я отправилась на поиски Джеймсона и Грэйсона. Первый встретился мне в солярии: он грелся без рубашки в лучах солнца.

– Уходи, – приказал он, толком и не взглянув на меня.

– Я кое-что нашла! – сообщила я. – По-моему, дата – вовсе не ответ, во всяком случае, не окончательный.

Он промолчал.

– Джеймсон, ты меня вообще слышишь? Я кое-что нашла. – Все то время, что мы были знакомы, он всегда был полон энтузиазма и любопытства, граничащих чуть ли не с одержимостью. И по моим расчетам должен был проявить хоть какой-то интерес к тому, что я принесла, но когда он наконец взглянул на меня, на лице у него застыло равнодушное выражение. Он сказал только:

– Выброси в мусорку, к остальным.

Я заглянула в ближайшую корзину для мусора и увидела в ней по меньшей мере с полдюжины восьмиугольных стекляшек, ничем не отличавшихся от моей – даже ленточки были один в один.

– Числа десять и восемнадцать в этом чертовом доме повсюду, – приглушенным голосом, явно сдерживаясь изо всех сил, пояснил Джеймсон. – Они были выцарапаны на полу у меня в гардеробной. А когда я поднял половицу, под ней оказалась эта вот красная ерунда.

Он не удосужился даже указать на мусорку и не стал уточнять, какой из стеклянных кусочков имеет в виду.

– А остальные откуда взялись? – спросила я.

– Начав поиски чисел, я уже не мог остановиться. Стоит один раз увидеть такое – и все, пути назад нет, – понизив голос, поведал Джеймсон. – Старик, будь он неладен, возомнил себя умнее всех. И спрятал, наверное, сотни таких вот штучек по всему дому. Я отыскал канделябр с восемнадцатью кристаллами на внешнем круге и десятью на среднем, а под ним нашел потайной отсек. Фонтан в саду с наружной стороны украшают восемнадцать каменных листиков, а на внутренней нарисовано десять изысканных роз. Картины в музыкальной зале… – Джеймсон потупился. – И везде я находил одно и то же.

– Как ты не понимаешь, – накинулась на него я. – Твой дедушка никак не мог провернуть это все после смерти Эмили. Ты бы непременно заметил…

– Кого? Строителей в доме? – уточнил Джеймсон, перебив меня. – Великий Тобиас Хоторн пристраивал к дому по новой комнате или даже крылу каждый год, к тому же в таком большом поместье вечно что-то надо починить или переставить. Мать без конца покупала новые картины, заказывала фонтаны, канделябры. Уверяю тебя, мы ничего бы не заметили.

– Десять-восемнадцать – не ответ, – упрямо повторила я, глядя ему в глаза. – Пойми это уже. Это лишь подсказка, но такая, которую нам никак нельзя упускать.

Нам. Я произнесла это – и, надо сказать, совершенно искренне. Но сейчас важно было другое.

– Для меня – ответ, – заявил Джеймсон и повернулся ко мне спиной. – Я ведь тебе уже сказал: с меня достаточно, Эйвери. Я выхожу из игры.

* * *

Найти Грэйсона оказалось куда сложнее. В итоге я забрела на кухню и столкнулась там с Нэшем.

– Ты Грэйсона не видел? – спросила я.

– Солнышко, не уверен, что он сейчас готов с тобой пообщаться, – осторожно произнес Нэш.

Накануне Грэйсон не стал ни в чем меня обвинять. Как не стал и выплескивать на меня гнев. Но как только рассказал мне об Эмили, сразу ушел.

Оставил меня одну.

– Мне надо с ним увидеться, – сказала я.

– Дай ему немного времени, – посоветовал Нэш. – Иногда раны надо вскрывать – иначе они не заживут.

* * *

И вот я снова оказалась на лестнице, ведущей в восточное крыло, напротив того самого портрета. Орена отвлекли звонком, к тому же он, по всей видимости, решил, что опасность уже миновала и следить за каждым моим шагом необязательно. Он извинился и отошел, а я так и осталась стоять, где стояла, внимательно разглядывая лицо Тобиаса Хоторна.

Когда я обнаружила тайник под портретом, эта находка показалась мне судьбоносной, но после разговора с Джеймсоном это чувство пропало. Теперь я знала, что никакой это не знак – так, совпадение. Найденная мной диковинка на деле лишь одна из многих. Вы нарочно подстроили все так, чтобы они не упустили этих подсказок, прошептала я тихо, обращаясь к миллиардеру. Если он и впрямь это все затеял после смерти Эмили, то такое упорство граничило по меньшей мере с жестокостью. Вам хотелось удостовериться, что они никогда не забудут о произошедшем?

Неужели эта запутанная, жуткая игра – просто напоминание, непрестанное напоминание о том, что семья должна быть превыше всего?

Неужели я тоже нужна лишь за этим?