Путинократия. Человек власти и его система - Борис Райтшустер

сравнивает происходящее с Рапалльским договором 1922 года[452], в котором говорилось о тесном сотрудничестве между Германией и Советским Союзом. Польский еженедельник «Wprost» называет план создания трубопровода «пактом Путина — Шредера» — прозрачный намек на пакт Гитлера — Риббентропа, который в 1939 году привел к разделу Польши.

В 2006 году Москва в качестве председателя «Большой восьмерки» предложила ведущим индустриальным государствам энергетическую безопасность. Еще в 2001 году кремлевский лидер удивил своих европейских коллег предложением соединить богатые сырьем сибирские просторы с технически более развитой Западной Европой. Сотрудничество со второй по величине среди энергетических империй гарантирует Западу долгосрочную стабильность, считает Александр Рар. Но при этом российский эксперт предупреждает о возможности возникновения газовой ОПЕК[453] в составе России, стран Средней Азии и Ирана, которые в совокупности владеют 60 % мировых запасов газа. По сравнению с ОПЕК, контролирующей лишь 40 % запасов нефти, они представляют собой превосходящую силу. В целом ситуация в сфере безопасности требует, чтобы Запад и Россия сблизились, говорит Рар[454]. Президент комиссии ЕС Жозе Мануэль Баррозу после посещения Кремля в марте 2006 года сообщил, что Путин очень заинтересован в том, чтобы Россия стала стабильным партнером для Европы. «Я уверен, что за этим последуют дальнейшие переговоры и переход к настоящему партнерству», — сказал Баррозу.

Скептики же подозревают в российском предложении энергетического партнерства попытку Москвы сделать государства ЕС еще более зависимыми от России. Дипломаты сообщают об этих попытках: «Москва делает все возможное, чтобы избежать строительства газопровода, который проходил бы не по территории России. Она оказывает усиленное давление на среднеазиатские государства, продающие свои нефть и газ в Китай, стараясь не допустить прокладывания трубопровода в Европу», — сообщает высокопоставленный представитель ЕС на Кавказе.

В марте 2006 года Путин посетил Алжир — страну, поставляющую больше всего, после России, газа в Европу. Главу государства сопровождали специалисты по энергетике. Во время визита речь шла о сотрудничестве с алжирцами и сооружении энергетических предприятий, контролируемых Россией, рассказывает один из бывших ключевых российских политиков, пожелавший остаться неизвестным: «Цель Кремля — взять Европу в газовые клещи со всех сторон, чтобы она полностью от нас зависела. Тогда мы смогли бы диктовать свои цены… и не только».

Германия уступает своим соседям в споре с Россией по энергетической проблематике, жалуется немецкий эксперт по вопросам безопасности Фрэнк Умбах из Немецкого общества внешней политики. В Федеративной Республике «энерго-политические дебаты сводятся к идеологическим столкновениям между сторонниками и противниками атомной энергетики и возобновляемых источников энергии, но и они по сей день остаются в высшей степени дилетантскими». Противоречия «между либерализацией газового рынка в Германии и ЕС, с одной стороны, и монополистическим господством Газпрома на рынке — с другой, вкупе с острой проблемой энергетической зависимости в конечном итоге не могут гарантировать немецкой экономике безопасность поставок», — резюмирует эксперт в области энергетики. Неудивительно, что «представители немецкой газовой индустрии под влиянием «российской пропаганды» некритически восприняли кризисную ситуацию с Украиной», — говорит он[455].

«Он сидит в Кремле и радуется. Год за годом его империя становится все более мощной, — прокомментировала позицию Путина берлинская газета «Тагесшпигель». — Европа лежит у его ног. Поэтому критики Путина молчат. Вместо этого в его адрес раздается лесть. Ибо тот, чья жизнь зависит от энергии, не может позволить себе иметь принципы, он должен подчиняться. Президент России Владимир Путин стал неприкосновенным. Но это неприкосновенность наркодилера, у которого есть то, чего так жаждет наркоман»[456].

Предложение Польши основать в пределах ЕС что-то вроде «газового НАТО», члены которого помогут друг другу, если одному их них перекроют газовый кран, до сих пор не нашло поддержки. Защитники этой идеи жалуются, что она потерпела неудачу из-за национального эгоизма отдельных государств. Противники утверждают, что такой проект восприняли бы в Москве как «антироссийский энергетический пакт» и Кремль развернулся бы в сторону азиатских клиентов.

На встрече с канцлером Меркель в Томске Путин высказался против западной критики: все время говорят об угрозе зависимости от российского газа и нефти, а также о необходимости ограничить доступ российских компаний на рынок ЕС. «Но тогда вы должны понять нас и попытаться посмотреть на ситуацию с нашей точки зрения. Если мы каждый день будем слышать одно и то же, то воспримем это как угрозу ограничить нам доступ на рынок. Тогда придется искать другие рынки», — сказал глава государства. А ведь на Западе постоянно говорят об инвестициях и глобализации. «Но если мы попытаемся там закрепиться, то это будет считаться экспансией российских компаний», — сказал Путин.

У российского лидера в Европе есть защитник. «Заявления главы Газпрома Миллера о том, что придется искать другие рынки сбыта, воспринимаются как угроза, — взывает к благоразумию главный редактор Коппель в своей статье под заголовком «Уважение к Путину». — Но если здраво рассудить, зачем инвестировать в неблагоприятные регионы? Будем считать это отголосками антироссийской кампании»[457].

Специалисты по энергетике считают по-другому. Россия не может требовать от ЕС того, в чем сама отказывает иностранным предприятиям. Таким образом, Путин хочет привлечь больше западных инвестиций в российский энергетический сектор, однако контрольный пакет акций оставляет себе, предлагая западным компаниям только роль бессильного младшего партнера. Как и прежде, Кремль отказывается открыть свою систему трубопроводов для транзита из третьих стран, как это предусматривала мертворожденная Энергетическая хартия ЕС 1991 года. Россия, хотя и подписала ее в 1994 году, ратифицировать отказывается. «Российские фирмы проявляют законный интерес к продаже сырья непосредственно конечному западному потребителю, — считает эксперт в области энергетики Клаудиа Кемпферт. — Но и Запад защищает свои интересы, пытаясь законно противодействовать монополиям, особенно тем, которые могут вытеснить с рынка собственные компании. Мы соблюдаем все законы и правила, но Газпром так легко не сдается».

Расширение доступа Газпрома к конечному потребителю, по словам Кемпферт, еще больше усилило бы зависимость от концерна. Эксперт говорит, что это «очевидно», нельзя давать Миллеру подобного пропуска. «Вы еще увидите, как действует Газпром. Прекращение поставки в Украину наглядно показывает, как концерн связан с политикой и что в этом контексте слова Миллера можно рассматривать как угрозу». Подходить к ситуации с чисто западными мерками было бы наивно, считает Кемпферт. «Немецкая энергетическая компания даже и не мечтает предложить Испании: «Дайте нам право доступа, или мы будем искать альтернативных клиентов для той энергии, которую поставляем вам сегодня»». Надеюсь, такие методы у нас не будут восприняты».

Угрозы Миллера — знак предупреждения, они должны были раскрыть глаза европейским политикам, считает Фатих Бироль, главный экономист Международного энергетического агентства (IEA). Эта организация, как и страны —