Человек, который ненавидел Маринину - Ирина Волкова

— Я тоже хочу, — сказала Оля. — Трое лучше, чем двое. У меня даже газовый пистолет есть.

— А вот этого не надо, — возразил Юра. — Еще не хватало, чтобы ты в киллера из газового пистолета прицелилась. У него же реакция превосходит твою на порядок, и он-то в тебя стрелять будет из настоящего.

— Ерунда, — покачала головой Оля. — Не будет у него с собой никакого пистолета. Он же собирается не только получить информацию, но и порезвиться с Селеной в постели. Вряд ли он захочет, чтобы, раздевая его. Селена обнаружила целый арсенал. Ведь в первый раз, когда он спал с ней, он был без оружия.

— Пожалуйста, поосторожнее с выражениями, когда говоришь о Селене, — вспыхнул Демарин.

— Ой, извини. Я тебя понимаю. Даже не представляю, как бы я себя чувствовала на твоем месте.

— Нечего мне сочувствовать. И вообще мы обсуждаем план операции, а не личные отношения.

— У меня есть только газовый пистолет, — сказал Игорь. — Вы можете мне раздобыть настоящее оружие? С газовым пистолетом, боюсь, от меня будет мало толку.

— Это незаконно, — покачал головой Гоша. — Еще по горячке отстрелишь себе что-нибудь или вообще в прохожего попадешь. У нас с Юрой есть пистолеты; и этого достаточно. Я почти уверен, что ничего не случится. В крайнем случае вызовите милицию.

* * *

— Михаил! Я рада, что ты позвонил! — воскликнула Селена. — Я как раз вспомнила о том. что тебя интересовало.

— В таком случае я немедленно еду в “Экстази” и приобрету еще один твой шедевр, — улыбнулся Андрей Бочаров.

— Для тебя я могу сделать скидку. Хочешь заехать ко мне домой? У меня есть несколько готовых к продаже картин, и здесь они стоят гораздо дешевле, чем в галерее.

— Я могу подъехать прямо сейчас.

— К сожалению, сейчас я занята. У меня натурщик. Буду ждать тебя вечером. Скажем, в девять часов. Тебе это подойдет?

— Вполне, — кивнул Бочаров.

— Душно, — пожаловался Юра Демарин. — Здесь темно, тесно и душно.

— И еще страшно, — съязвила Селена Далилова.

— Я не сказал: страшно. Я сказал, что здесь темно, тесно и душно.

— Ладно, полезай уж, защитник, — вздохнула Селена.

Юра, недовольно ворча, с трудом втиснулся внутрь платяного шкафа и, наклонив голову, съежился за одеждой.

— Неудобно-то как. Ноги затекают. Я так долго не выдержу.

Художница укоризненно покачала головой.

— Зря я с вами связалась. Никудышный из тебя защитник. Вот в американских боевиках герои сутками в засаде сидят и не жалуются.

— Знаешь, сколько актеры за это получают? — поинтересовался Демарин. — Если бы мне так платили, я бы тоже не жаловался.

— Да перестань наконец плакаться! — раздраженно сказала Селена, захлопывая дверцы шкафа. — Тоже мне милиционер! Главное — не засни там. Не хватало еще, чтобы Ворон услышал, как ты храпишь.

* * *

— Только мента в шкафу нам не хватало, — покачал головой сидящий в просторном кузове фургончика “Фольксваген” Додик. “Фольксваген” был припаркован точно напротив подъезда Селены. — Если он такой же лопух, как твой Христопродавцев, он нам как пить дать все дело испортит.

— Не испортит, — успокоил приятеля Додик. — Подумаешь, посидит в шкафу для страховки. Я совершенно уверен, что сегодня Ворон не собирается убивать художницу.

— А вдруг убьет? — вмешалась Аглая Тихомировна. — На то он и киллер!

Додик бросил на нее измученный взгляд. Даже когда эта женщина молчала, от нее исходили столь мощные и убийственные токи с трудом сдерживаемой энергии, что Дацаев уже через полчаса тесного общения чувствовал себя так, словно провел двенадцать раундов подряд на боксерском ринге.

— Драгоценная мадам Вермеева, — с тихой угрозой в голосе произнес он, — уступая вашим настойчивым просьбам, мы взяли вас на задержание опасного преступника. Если вы хотите, чтобы операция прошла успешно, сидите спокойно и молчите до самого ее конца. Я напоминаю вам об этом в последний раз. Еще одно нарушение дисциплины — и мы уезжаем.

— Ладно, молчу, молчу! — глубоко вздохнув, пробасила Аглая Тихомировна.

При вздохе на ее мощной груди четко обозначились под красной накидкой контуры палаческого топора. Додик содрогнулся и отвел глаза.

— Все готовы? Все на местах? — спросил он в рацию.

— Порядок! — откликнулся из другого фургончика с затемненными стеклами Вахиз Фазилаев, взвешивая на руке тяжелый ветеринарный пистолет, стреляющий стрелками со снотворным.

— Порядок! Порядок! Порядок! — откликнулись прочие кадры дагестанской мафии, сидящие в машинах или прикидывающиеся бомжами, распивающими в кустах бутылку портвейна.

— Жаль, мы не знаем, как он выглядит, — вздохнул Тофик. — Могли бы взять Ворона еще до того, как он войдет к Селене. — Если бы у моей бабушки были яйца, она была бы дедушкой, — откликнулся Дацаев. — Ничего. Подождем. У нас есть время.

Аглая Тихомировна молча кивнула и пододвинула поближе к себе сумку с пыточными инструментами.

* * *

— Его зовут Игорь Филимонов, — сказала Селена Далилова. — Он брат владелицы галереи Марины Будановой.

— Подожди, — поднес палец к губам Андрей Бочаров. — Об этом мы поговорим после. А сейчас сними с меня одежду. Я же купил твою картину “Медея и эритроцит”. Знаешь, постепенно я начинаю входить во вкус актуального искусства.

— Но… я думала…

— Что ты думала? — удивился Андрей. — Я тоже думал. Все это время я думал о тебе. Я даже сам себе удивлялся. До сих пор ни одна женщина не заставляла меня испытать нечто подобное. И все эти восточные названия, которым ты меня учила… “поцелуй легкого ветерка”, “ласки волшебной свирели”, “рык раненого тигра”, “трепет божественного бутона”… Видишь, я только вспомнил, а у меня уже началась эрекция!

В шкафу Юра Демарин, забыв о боли в затекших от долгого пребывания в неудобной позе мышцах, до крови закусил губу. Больше всего на свете ему хотелось пинком ноги распахнуть дверцы шкафа и с наслаждением всадить всю обойму в череп этого развратного подонка, похотливо лапающего его девушку, так, чтобы его голова разлетелась, как гнилая дыня, а мозги изобразили на стене сюрреалистическую картину.

— Ты действительно этого хочешь? — спросила Селена.

— Никогда ничего так не хотел. После встречи с тобой я даже прочитал “Дао любви” и “Камасутру”. Но то, что там описано, и отдаленно не сравнится с тобой. Иди ко мне. Я хочу делать это медленно-медленно. Вот так. Я буду медленно снимать с тебя белье. Я буду лизать твои бедра, поднимаясь выше и выше…

Демарин уже не просто кусал губы. Он впивался в них зубами, как малолетний хулиган в леденец, отнятый у дошкольника, не чувствуя боли и не обращая внимания на струящуюся по подбородку кровь. Его правая рука конвульсивно сжимала пистолет. Страстное желание разрядить обойму в киллера отступило на задний план перед более насущной проблемой — наступающей под влиянием хриплого шепота Ворона и стонов Селены эрекцией, неукротимой, как тайфун “Глория”. Отчаянные попытки волевого контроля приводили к совершенно обратному результату — возбуждение нарастало со стремительностью взрывной волны, по телу прокатывались волны коротких мышечных судорог, и милиционер с ужасом понял, что еще немного — и он, полностью потеряв над собой конроль, не выдержит и закричит, забившись в экстазе.