Генерал армии Василий Маргелов - Борис Костин

Что это означало? Два члена БМД-1 – командир и наводчик-оператор размещаются в самой машине, а четыре человека – в небольшой кабинке, расположенной на платформе. Нетрудно рассмотреть в таком решении некоторую половинчатость. Во-первых, экипаж БМД-1 – семь человек, двое же его главных специалистов остаются, как и прежде, без спасательных средств. К тому же комплекс совместного десантирования с точки зрения производства оказался сложноисполнимым и дорогостоящим. Однако проект был профинансирован, и требовалось провести его испытания. Понадобились добровольцы. Первым стал парашютист-испытатель Валерий Галайда. Следом за ним в мае 1975 года совершили десантирование совместно с боевой техникой солдаты срочной службы А. В. Кармолитов и В. В. Ермолин. Готовил их к опасному эксперименту Александр Маргелов. Но командующий усложнил задачу: в парашютной системе – сбой, и один из участников эксперимента, который проводился 26 августа 1975 года, должен был покинуть платформу. Маргелов-младший на сей раз исполнял обязанности командира БМД-1, механиком-водителем был назначен майор Леонид Щербаков, а майору Александру Петриченко, инженеру-испытателю, предстояло совершить прыжок на парашюте со снижающейся платформы. Что он и выполнил блестяще.

И все же оценка, данная ими комплексу, в целом была отрицательной. Но поскольку лучшего средства для десантирования артиллерийских орудий, расчет которых составлял четыре-пять человек, в то время в ВДВ не имелось, то комплекс еще некоторое время состоял на вооружении. С переходом всего артиллерийского парка ВДВ на гусеничную базу потребность в таком комплексе и вовсе отпала. На повестку дня вновь был поставлен вопрос об испытаниях «Реактавра». Командующий желал окончательно убедиться, что экипаж БМД-1 в полном составе, спустившись с небес на землю, будет боеспособен, а следовательно, такой способ десантирования – самый оптимальный в боевых условиях.

На сей раз испытательным полигоном была избрана площадка приземления 76-й гвардейской Псковской дивизии. При подготовке к эксперименту все было оговорено: майор Александр Маргелов – командир боевой машины, механик-водитель – подполковник Леонид Щербаков, дублеры – гвардейцы срочной службы.

Прирожденному танкисту Л. И. Щербакову даже и во сне не могло привидеться, что он вдруг изменит своему роду войск и переметнется в «десантуру». В его офицерской жизни, которая началась после окончания Киевского танко-технического училища, все шло своим чередом: служба в танковых частях, Военная академия бронетанковых войск и назначение в подмосковную Кубинку, где проходили обкатку и доводку многие образцы бронированных боевых машин. Сюда же была направлена на испытания и БМД-1, с которой Л. И. Щербаков словно сроднился. И немудрено. На первой «бээмдэшке» он проколесил тысячи верст, а В. Ф. Маргелов приметил бесконечно влюбленного в свое дело офицера и упросил А. X. Бабаджаняна, маршала бронетанковых войск, которому подчинялся НИИ в Кубинке, дать согласие на перевод майора Щербакова в его воздушно-десантное ведомство. Десантная биография майора поначалу чем-то напоминала страницы из жизни командующего ВДВ: первый парашютный прыжок – удар, перелом, гипс с автографами соседей по Ан-2…

Так в январе 1973 года Л. И. Щербаков стал старшим инженером Научно-технического комитета ВДВ и немало сделал для того, чтобы о боевой машине десанта говорили не с черным армейским юмором, а как о серьезном средстве, способном облегчить гвардейцам выполнение задач в тылу противника. Щербаков, как мы уже убедились, проявил немало мужества, согласившись стать добровольцем в эксперименте по выброске комплекса совместного десантирования. На очереди был не менее сложный эксперимент – прыжок на парашютно-реактивной системе, без платформы, с пенопластовым амортизатором.

К 23 января 1976 года «Реактавр» был готов к проведению эксперимента. Оказалось, что экипаж самолета Ан-12Б, прилетевшего на аэродром, был тот же, что и при десантировании «Кентавра», и это обстоятельство сулило удачу. И вот взлет! Слово Александру Маргелову:

«Долго лететь не пришлось… После объявления двухминутной готовности экипаж перешел на прямую связь с землей… она оказалась односторонней… “Реактавры” слышали “землю”, а их не слышали. Полковник Б. Г. Жуков, отвечавший за связь, сообщил: “Вытяжной парашют извлек комплекс из самолета”. Опять “маятник”. Снова голос Жукова: “Парашютная система работает нормально”. Снижение на стабилизирующем парашюте, раскрылся основной купол, вышли на предусмотренную длину два телескопических щупа. В момент их касания с землей сработали двигатели мягкой посадки – взрыв, газы, дым! Рядом приземлился прыгнувший вслед за комплексом Парийский».

А дальше состоялось то, для чего и проводился эксперимент. «Десантавры» моментально пришли в себя и, сориентировавшись на местности, принялись ее утюжить и поливать свинцом. Вздымая снежную пыль, машина остановила свой бег возле трибуны, где собрались «зрители»: командующий ВДВ В. Ф. Маргелов, руководитель проекта А. И. Привалов, Г. И. Северин, Н. М. Рудный, партийные и советские руководители Псковской области. Маргелов-младший доложил о выполнении задания Маргелову-старшему. «Десантаврам» пожимали руки, их обнимали и называли героями. Кто-то из партийцев даже попытался связаться с Генеральным секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежневым и отрапортовать об успехе. Но командующий ВДВ возразил: эмоции вскоре улягутся, а министр обороны не примет никакого решения, пока не получит обстоятельные отзывы об испытаниях.

Как бы ни был налажен конвейер Волгоградского завода по производству боевых машин десанта, вооружить в короткий срок современной техникой все части и соединения Воздушно-десантных войск было невозможно, и «бээмдэшки» поступали в полки небольшими партиями. Другое дело – 44-я учебная дивизия, в которой курсанты осваивали специальности механика-водителя, наводчика, оператора, командира. Но у командующего была своя задумка. Василий Филиппович избрал 7-ю гвардейскую Каунасскую дивизию базовой для проведения сборов руководящего состава ВДВ и для создания образцовой материально-технической базы, с тем чтобы внедрить подобное и в других соединениях. Отрицать тот факт, что В. С. Краеву, который в 1975 году после окончания Академии Генштаба был назначен командиром «семерки», помогали многие соединения, было бессмысленно. Но также были безосновательны упреки в адрес Маргелова по поводу очередного витка «показухи» и «очковтирательства», которые якобы превратили боевые батальоны в стройбаты.

В то время как дивизия полным ходом вела подготовку упомянутым сборам, на которые командующий намечал привлечь руководителей предприятий ВПК, конструкторов и ученых, в Комитете партийного контроля, который возглавлял А. Я. Пельше, разбирали анонимку на комдива 7-й воздушно-десантной дивизии Краева.

– Аж на двенадцати страницах! – возмущался командующий, сообщив Краеву об анонимке. – Я-то доподлинно знаю, что все это ложь: и что дивизия не боеготовая, и что оценка ей за 1976 год завышена, и что я тебе покровительствую, превратив соединение в строительную команду, Я позвонил министру обороны и попросил направить в дивизию независимую комиссию. Он согласился. Так что через неделю жди гостей.

Целых десять дней группа офицеров Главного управления кадров, Генерального штаба и Главного политического управления провела в частях Каунасской дивизии. На подведении итогов председатель комиссии заключил: