Свет - Майкл Джон Харрисон

«Превосходная скидка», получив разрешение на отлет, протиснулась между ними и отчалила с орбиты.

После размолвки с Анной Майкл Кэрни оделся и уехал на взятом напрокат автомобиле в Бостон, где успел выпить пива и купить себе «Бургер Кинг» до закрытия ресторана. После этого он принялся бесцельно ездить вверх-вниз по прибрежной дороге, пробиваясь через густые белые туманные карманы и жуя по ходу дела двойной чизбургер с беконом и картошкой фри. Когда океан удавалось разглядеть, он казался далекой серебристой полосой, а дюны на южной оконечности залива — черными курганами на его фоне. Даже после заката над пляжем продолжали с криками носиться морские птицы. Кэрни остановил машину, выключил двигатель и прислушался к шороху ветра в камышах. Вышел наружу, пересек дюны и встал на влажном песке, разведя носком ботинка полосы отсортированной отливом гальки. Спустя мгновение ему померещилось, как что-то огромное несется через залив в его сторону. На пляж возвращалось чудовище. А может, не так само чудовище, как обстоятельства, в которых его появление стало возможным: состояние мира, Вселенной, поворот порядка вещей; мысль эта несла черную безнадегу, откровение и, под конец, облегчение — так бывает, когда узнаешь что-нибудь совсем нежелательное, но втайне испытываешь извращенную радость. Присутствие это распространялось с востока, перемещаясь прямо от линии горизонта. Оно пронеслось над Кэрни или, точнее говоря, через него. Вздрогнув, он отвернулся от моря и пошел обратно через дюны к машине, вспоминая женщину, убитую им в английском Мидлендсе, там, где за обеденным столом полушутя спрашивали: «Как ты хочешь провести первую минуту нового тысячелетия?»

Уже открывая рот для ответа, он жалел о том, что сейчас скажет. Он и рад был бы ответить уверенно-оптимистически, как все остальные. Вспоминая тот эпизод, он ясно почувствовал, как ничтожна стала его жизнь. Он ее обернул в несчастье самому себе. По дороге обратно в коттедж он опустил боковое стекло и вышвырнул во тьму упаковку от «Бургер Кинг».

* * *

Вернувшись, он обнаружил, что в коттедже царит тишина.

— Анна? — позвал он.

Она была в гостиной. Телевизор оказался включен, но звук — убавлен до минимума. Анна снова стянула с постели одеяло и села перед огнем, скрестив ноги; руки ее, повернутые ладонями вверх, покоились на коленях. За последний месяц она прибавила в весе пару фунтов, отчего ее бедра, живот и задница округлились и помолодели; остальное тело, однако, не изменилось и было костлявым, как у лошади. Ему показалось, что в ней произошла какая-то перемена, но на расстоянии трудно было понять какая. Запястья Анны так побелели, что вены выступали на них, подобно ссадинам от наручников. Рядом с собой она положила поварской нож из углеродистой стали, купленный Кэрни в первую их поездку на пляж. Лезвие отсвечивало в заполнившем комнату сиянии телеэкрана, сероватом и неуверенном.

— Я пытаюсь собрать оставшееся у меня мужество, — сказала она, не отводя взгляда от пламени. Голос ее звучал дружелюбно. — Я знала, что ты меня не захочешь, если я все правильно сделаю.

Кэрни взял нож и отложил его подальше. Перегнулся через нее и поцеловал в спину там, где из-под кожи выпирали на изгибе позвонки.

— Я тебя хочу, — ответил он. Коснулся ее запястий. Те оказались горячими, но словно бы бескровными. — Зачем ты с собой так поступаешь?

Она пожала плечами и выдавила притворный смешок.

— Последнее средство, — промолвила она. — Вотум недоверия.

Лэптоп Кэрни лежал раскрытым. Он был включен, но экран показывал обычную заставку рабочего стола. Анна подключила к компьютеру внешний жесткий диск Тэйта. Кэрни подумал, что из всех предпринятых ею действий это — потенциально самое опасное. Он озвучил свою мысль. Она покачала головой.

— Я тебя больше всего ненавижу за то, что ты меня теперь даже убивать не хочешь, — сказала она.

— А тебе это нужно? Чтобы я тебя убил?

— Нет!

— Тогда что?

— Не знаю, — сказала она. — Просто трахни меня как следует, пожалуйста.

Им обоим пришлось нелегко. Анна моментально взмокла и целеустремленно раскорячилась перед ним; Кэрни был не так уверен в себе. Исхитрившись наконец войти в нее, он изумился, как тепло там, внутри. Они начали с известных поз, но вскоре она принудила его повернуться к ней лицом, зашептав умоляюще:

— Давай так. Вот так. Я хочу тебя видеть. Я хочу видеть твое лицо.

Потом:

— Я лучше? Я лучше, чем они?

Секунду в его ушах раздавался смех кузин; картинка Дома Дрока раскрылась перед ним, затем смялась и навеки улетучилась.

Он рассмеялся.

— Да, — ответил он.

Соитие продлилось недолго, она вздохнула, обняла его; таких теплых вздохов и улыбок он за ней никогда прежде не замечал. Они полежали немного перед очагом, и Анна попросила еще.

— Господи, — произнес он эксперимента ради, — ты такая мокрая!

— Знаю. Знаю.

Телевизор почти неслышно бормотал что-то в сумраке над ними. По экрану пронеслась реклама, затем исчезла, сменившись эмблемой какого-то научно-популярного канала. Появилось изображение огромных розоватых потоков газа и пыли, простреленных актиническими звездными сполохами на фоне бархатной черноты, полное прекрасной ложной ясности, как обычно у картинок с телескопа «Хаббл».

— Тракт Кефаучи, — комментировал голос за кадром, — названный в честь первооткрывателя, может перевернуть наши представления о…

Могло показаться, что в этот миг экран внезапно разбух, а картинка перелилась наружу. Безмолвные искры полетели в сумрак, отскакивая от голых паркетин пола, растекаясь по ним светящейся пеной, подбираясь к Анне Кэрни, которая прикусила губу и принялась раскачиваться взад-вперед в гипнотическом ритме. Искры стекали по ее волосам, по раскрасневшимся щекам и груди. Приняв это ощущение за часть сексуального акта, она едва слышно застонала и, не открывая глаз, набрала искры пригоршнями с лица и щек.

— Искры, — прошептала она. — Везде искры…

Кэрни, услышав это, распахнул глаза и в ужасе оттолкнул ее. Схватив поварской нож, он занес было его на миг, постоял, голый и неуверенный.

— Анна! — позвал он. — Анна!

Фрактальный свет изливался из телевизора, формой уподобляясь павлиньему хвосту. Кэрни несколько мгновений бездумно носился по комнате, пока не отыскал кости Шрэндер в их мягкой кожаной мошонке. Потом глянул на Анну и на нож. Ему показалось, что он слышит ее предостерегающий шепот:

— Оно приближается… оно приближается… — И затем: — Да, убей меня. Быстро.

Исполнившись безграничного отвращения к себе, он отшвырнул нож и вылетел прочь из коттеджа. Вот оно: нечто огромное снижалось к нему во мраке, как тень, летящая по небу. Он слышал, как позади Анна рассмеялась и снова зашептала: