#Ссы, но делай. Счастье, блин, заждалось! - Ника Набокова

Знавала я одну девочку со шрамами. Жизнь свела нас случайно, как‐то оказались в одном месте, да еще и с необходимостью разговаривать. Я –  какая‐то суетливая, неуклюжая, несобранная, растрепанная, а она – образец женщины из журнала: красивая, статная, уверенная, ладная, гармоничная.

Сначала беседовали о том о сем, ни о чем. А потом… Даша начала раздеваться. Медленно, аккуратно расстегивая пуговички, обнажаясь все больше и больше. Я замерла. Казалось, что глаза меня обманывают.

Моя новая подруга была вся покрыта шрамами. Какие‐то побольше, какие‐то поменьше, некоторые – совсем свежие. Один – жуткий, огромный, уродливый, шел через всю грудь. С одной стороны, очень хотелось разглядеть, а с другой – отвернуться и развидеть к чертям собачьим.

Она плакала, глядя на свои рубцы, но как‐то очень спокойно и деятельно рассказывала мне о каждом. Вот это, говорит, папа оставил, а вот тут – привет от насильников, здесь – любимый человек постарался, от мамы тоже, конечно, досталось. Описывая дикие подробности, от которых мне хотелось немедленно проблеваться, заорать и поубивать тех, кто так сделал, эта странная девушка еще умудрялась периодически улыбаться, типа ничего, дело житейское.

Сглотнув душащий комок, я сдавленным голосом выдавила из себя:

– Как? Как ты живешь?

Даша удивилась:

– В смысле – как? Что ж мне теперь, в гроб ложиться?

Я смутилась, действительно, неудобно получается: раз тебя побило, то что теперь, крест на жизни ставить, из подполья не вылезать, в склепе запереться?

Собеседница, догадавшись, что меня окатило стыдом, мягко продолжила:

– Понимаешь, ну вот так случилось. Там произошло, тут произошло. Грустно и больно. И ничего из этого себе не хотела, не планировала, не заказывала. Но кому легче будет с того, что я теперь всю жизнь буду оплакивать свои беды? Уж точно не мне. И честно говоря, некоторые из них дали по итогам больше, чем забрали. На этом и держусь. С трудом, но держусь. Другие варианты я себе попросту запретила.

Да и давай по‐честному. Кто без шрамов?

Даша отодвинула руку, которой я инстинктивно пыталась прикрыться, и начала мягко поднимать мой свитер.

– Смотри, какая красота, не меньше моего. И ничего, живешь же, девочка со шрамами.

Ира смотрела на помаду. Идеальная: гладкая, сияющая, красная. Хотелось взять ее в руки, покрутить, понюхать и почему‐то даже откусить.

Где‐то внутри пискнул тонкий голосок «Хочу!». Ира не шевелилась. Писк чуть окреп: «Ну давай возьмем!» Рука уже было потянулась, как вступил второй, зычный голос: «Такие цвета не для тебя. Зубы кривоваты, лучше лишний раз ко рту внимание не привлекать». Ира поникла.

– Вам помочь?

Бойкая девушка, в черной форменной одежде и с идеальными красными губами, вдруг возникла прямо перед ней.

– Да я, вот… Да просто помада… – начала что‐то мямлить Ира, стараясь не смотреть на нее.

– О, я понимаю вас. Эта помада – наш шедевр. И вам очень пойдет. Хотите попробовать?

Внутри развернулась битва. Сильный голос жестко требовал: «Уходим, к чему все эти глупости, не нужна она нам», тоненький верещал сиреной: «Да-да, пробуем!»

Визажистка меж тем аккуратно взяла с витрины тестер и, что‐то рассказывая о компонентах, набрала помаду на кисточку. Пришлось согласиться, сесть на высокий стул.

От девушки пахло розами. Ира закрыла глаза и сочиняла варианты отказа от покупки.

– Готово! Ой, ну как вам здорово!

Из зеркала смотрела знакомая незнакомка. Ире она понравилась.

– Я возьму.

Голос был будто не свой, какой‐то хриплый.

«Сотри хотя бы, а, домой еще в маршрутке ехать», – ожил присмиревший было надсмотрщик в голове. «Не буду, – вдруг твердо сама себе возразила Ира, кажется, даже вслух. – Попробую эти полчаса до дома так пережить. В конце концов, не весь день и не навсегда. Просто попробую».

Так и пошла, с идеальными красными губами, непривычно прямыми плечами и, чего не случалось ой как давно, немного игривым взглядом.