Границы (без)опасности - Валерия Савельева

К горлу подступила тошнота. Я сглотнула, стараясь успокоиться. Владик же ненавидит у них еду на вынос, более того, этот ресторан находится дальше всего от его дома и туда нужно специально заезжать. Я думала, Влад сделает заказ в кафешке через три дома от его, дождётся еды и приедет ко мне. В крайнем случае, захватит пиццу или вообще шаурму!

Почему тогда передо мной опять стоит этот пакет?

– Ты заказал еду в «Панде»? – выдохнула я.

– Ага, – беззаботно пожал плечами брат. – Они, конечно, делают отвратительные морс и салаты, но… – Кажется, в этот момент он, наконец, заметил перемены. Застыл, пристально вглядываясь в моё лицо, пождал губы и выпалил: – Та-а-ак, что-то случилось, да?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я… Ну… Подожди, мне кое-что нужно сделать.

И я позорно сбежала. Занервничала, не зная, куда и зачем деть руки. Кинулась к сковороде, наложила целую тарелку картошки, с горкой – кинула бы меньше, но пальцы дрожали, – кинулась к холодильнику, достала сметану, вспоминая, что Стас всегда ел именно с ней. Не с кетчупом, не с майонезом, а просто с жирной, двадцати процентной сметаной. Откладывал на край тарелки целую ложку, смешивал со специями и использовал вместо соуса. Точно! Специи. Выудила из шкафчика пакетик, достала вилку…

– И зачем я покупал еду, если ты наготовила кучу вкусной и домашней? – проворковал брат, обнимая меня со спины и утыкаясь носом в плечо.

– Это не я, – ответила честно. – Это Стас. Приготовил, а сам не поел. Нужно отнести ему, а то в той квартире вряд ли осталось что съедобное, он все последние дни здесь провёл.

– О да, конечно, несчастный голодный телохранитель, – иронично протянул Влад. – Он же такая хозяюшка, как ты выживешь, если мальчик умрёт от голода?

– Как же ты выживешь, если хоть иногда перестанешь быть такой язвой? – беззлобно огрызнулась я, уже составляя всё на поднос, хотя руки брата на талии о-очень мешали двигаться. – Всё, жди. Сейчас отнесу и вернусь.

Я вывернулась из объятий, подхватила поднос и собиралась уже убежать в коридор, когда вдогонку донеслось:

– И всё расскажешь. Если ты отводишь глаза, значит, обязательно что-то случилось.

Расскажу, расскажу, наблюдательный ты мой. Ради этого и позвала.

Когда Стас услышал о чёртовом учителе-геймере и о том, что Регине с ним необходимо побыть наедине, в душе заворочалось отвратительное, опустошающее чувство. Совсем уж наивным мальчишкой Вероцкий не был, знал и название этого чувства и почему оно появляется… но от этого ему становилось только хуже.

Что за дерьмо? Он не должен ревновать! Во-первых, не имеет на это никакого права; во-вторых, не хочет этого. Совершенно. Абсолютно. Бесповоротно! Не хочет – и точка.

Но ощущения говорили за него. Сердце неприятно сжималось, а в груди волнами поднималась ярость. Он кромсал обычную свинину, а казалось, быстро, резко и с наслаждением распиливает этого грёбаного «Владика», которого так ждёт Регина.

К концу готовки клокочущее в груди раздражение почти улеглось. Стас даже порадовался, ощущая блаженное спокойствие на сердце и отсутствие неоправданных и непозволительных мыслей о кровожадной расправе, когда на пороге явился ОН. Блядский учитель-геймер собственной персоной. И нет бы ему вести себя прилично… гость успел за пару секунд активно облапать Регину, сожрать её взглядом и с наслаждением прижать к своей груди. А потом вылить на самого Стаса ушат ледяного презрения.

Как там сказала Регина? Брат? О да-а, братья обязательно при встрече должны полапать тебя за задницу и наградить другого мужчину в доме предупреждающими взглядами!

Тут Стасу вспомнилось и то, что его клиентка вообще-то любовница шефа (по крайней мере, в этом в «Соколе» и не только был уверен каждый, кто хоть немного введён в курс дела), и то, что с этим Владом её, возможно, связывают не самые сестринские чувства. Да и вообще какие родственные чувства могут быть у сводных? Как бы сильно Стасу не нравился «учитель-геймер», стоило признать, он не так уж и плох, весьма смазлив для парня… а Регина… Регина – очень красивая девушка. Рядом с такой сложно сохранять самообладание, когда вас действительно не связывают родственные чувства.

В общем, из квартиры клиентки Вероцкий вылетел пулей не просто для вида – его съедала ревность. Мерзкая, откровенная и совершенно неестественная. Сильнее неё было только сожаление: он ведь так старался, держался изо всех сил, чтобы не привязаться, не залипнуть. И что теперь? Видит вместо клиентки, которая имеет полное право на личную жизнь, видит девушку, которая его, чёрт побери, интересует? Которую он просто не может представить – и видеть – в чужих руках?

Стас раздражённо выматерился и пнул валяющуюся посреди зала сумку. В выделенной ему квартире было пыльно и как-то безжизненно, словно все предыдущие недели он здесь просто существовал, и за пару дней следы присутствия человека успели выветриться. Обжитая пещера превратилась в каменную пустошь, когда там, за стенкой, в соседней квартире, было тепло и уютно. Да, именно там, на празднике жизни, откуда самого Стаса выгнали.

Вероцкий остановился, прерывая, наверное, сотый круг по комнате, и глубоко вздохнул. Что ж, матушка была права… он попал. Надумывает себе какие-то глупости, позволяет эмоциям брать верх, когда рассуждать нужно логически.

Никто ему ничего не обязан, так? Так. И Регина ничего…

Размышления прервал звонок в дверь. Что? Кого это черти принесли?

Стас хмуро повернулся к телевизору, на который проецировалось изображение с лестничной площадки, да так и замер. Девушка стояла спиной к камере. Светлые волосы, разметавшиеся по плечам, лёгкая домашняя майка на бретельках, шортики, тапочки-зайцы с пушистыми загнутыми ушами. Регина.

Не открыть дверь Вероцкий не смог. Мгновение – и он уже не пороге, поворачивает замок, чтобы воочию увидеть картину, которую только что транслировала камера. Голые коленки, короткие шорты и грёбаные пушистые тапки. И мурашки на коже, потому что, каким бы тёплым ни было лето, вечерами становилось холодней – а уж в подъезде тем более.

Стас хотел было возмутиться, что он делает в подъезде совершенно раздетая, зачем бросила гостя одного, зачем вообще вышла… Сотня глупых вопросов, выдающих ревность и беспокойство. Но не смог вымолвить ни слова, когда заметил поднос в её руках.