Дорога домой - О. О. Щетинин

Он колебался всего пару секунд: попробовать спасти хоть кого-то или спасаться самому? Но спасать-то уже, похоже, некого, а жуткий холод пробирает до костей, холод и темнота, они волнами плывут из задней комнаты, как щупальца каменной актинии, ищут его, Гримо, надо спасаться, бежать…

Он выскочил на улицу в последнюю секунду: закрыл за собой двери в тот самый момент, когда девка выходила в коридор. А она, кажется, не может убить его, если не видит. Так что делать? Устроится в проходе, подождать, когда дрянь выйдет наружу, и пристрелить? Нет, против бокора это может и не сработать. Значит, надо уходить. И он знает, куда.

Кажется, он сходил с ума, и это был очень интересный процесс.

Наверное, ещё дома, на Марсе, стоило обратиться к психологу. Но, с другой стороны, Адлер знал, что первый признак серьёзного психического расстройства – утрата способности критически оценивать своего состояние. А он понимал, что с ним происходит.

В любом случае, сейчас уже поздно что-то предпринимать.

Он ошибся тогда. Позволил себе расслабиться, отвлечься на посторонние, ненужные рассуждения и мысли, и в результате «Вега» попала в сканирующий луч, их просчитали и перехватили.

Это была не первая его ошибка, но та самая, из-за которой погиб его друг и командир. И с того момента, как Адлер пришёл в себя в госпитале на Марсе, он пытался вычислить, можно ли было избежать таких последствий? В какой момент его действия – или бездействие – стали необратимы? Но ничего не получалось. Слишком много неучитываемых факторов, слишком много переменных.

Навязчивое желание всё просчитать поначалу не очень тревожило Адлера, но вскоре он понял, что не просто пытается решить невероятно сложную задачу. Он ищет конкретное решение – такое, которое убедительно докажет, что он не виноват. Что у него не было шансов избежать сканирования. И вроде по расчётам так и получалось, но Адлер уже не верил себе. Не подтасовывает ли он данные, сам того не понимая? Ведь если он действительно не мог избежать ошибки – то это не ошибка, а объективные обстоятельства. Или он просто пытается оправдаться, убедить себя, что его друг погиб не из-за него?

Вина. Чувство вины.

Нет, эмоции не подменили логику, даже не влияли на неё… или Адлер этого уже не видел? Это было страшно и непривычно: сомневаться в себе самом, в своих суждениях. Он понимал, что происходит, что им двигает, но не мог ничего изменить. Или не хотел? В этом было что-то удивительно притягательное. Просто сказать: «пусть всё идёт, как идёт», и с холодным интересом исследователя наблюдать, как неуправляемый МДЧ модели «Адлер Нойман» входит в пике над поверхностью планеты.

Адлер ни с кем не делился сомнениями и переживаниями. Он мог бы поговорить с Яной, тем более что та, судя по некоторым признакам, догадывалась, что он винит себя. Но последние пару недель Яна ходила с мечтательной улыбкой, стала мягкой и нежной, непохожей на себя, Валера тоже выглядел слегка ошалевшим, и вести психологически тяжёлые разговоры с Яночкой сейчас было по меньшей мере безответственно.

Можно было – да что там можно, нужно! – поговорить с Петром Ивановичем. Подать рапорт, доложить, что он сомневается в своей профессиональной пригодности, что его надо отстранить от практической работы. Но вместо этого, когда Гейнц довёл приказ о назначении в экипаж «Алады», Адлер только кивнул и поставил подпись на документе. Это было нелогично, неправильно, непоследовательно… но и совершенно непривычно и потому интересно. Значимое действие, продиктованное эмоциями.

Не то чтобы Адлер считал себя безэмоциональным. Он человек, и отсутствие эмоций было бы выраженной патологией. Но одно дело – обыденная жизнь, межличностные отношения, в которых чувства и переживания не только допустимы, но и необходимы, и совсем другое – принятие значимых решений. Тут нужен только анализ и холодный расчёт.

Ведь именно из-за того, что он поддался эмоциям, Адлер упустил единственный шанс увести «Вегу» из-под сканирования!

А потом оказалось, что он допустил ещё одну аналогичную ошибку.

Всё началось, когда он увидел своего нового «капитана» – тощенькую большеглазую девицу с копной разноцветных косичек. Её легко было представить в старшем классе средней школы, но никак не на мостике рейдера в роли капитана. Скорее всего, настоящим капитаном здесь был Найдёнов, а девочка играла какую-то декоративную роль. Ну да, они же летели на Нову, а она вроде как оттуда. А когда Адлер сообразил, кто она такая, эта «капитан И. Гомаро», то неожиданно для себя запаниковал.

Дочь Первого! Да она и сама Первая – по праву рождения. И ему придётся лететь с ней. Нет, ещё совсем недавно он почёл бы это за честь, несмотря на её возраст и всё остальное, но сейчас… После того, как из-за него погиб Пашка и едва не погибла Яна? Когда его способности к анализу утекают, как песок сквозь пальцы? А ведь она будет рассчитывать на Адлера. А он? Он сможет выполнять свои обязанности? Или нет?

Но и тогда Адлер не пошёл к Гейнцу, не заявил отвод, не подал рапорт. Он просто решил, что судьба даёт ему второй шанс. Нет, не так. Возможность окончательно убедиться, что он ещё на что-то способен. И… искупить вину? Возможно.

Но и этот шанс Адлер упустил.

А всего-то и надо было – настоять на том, что с ней в город пойдёт он, а не Ганс Шелест.

Не сделал. Всего одно нерациональное решение – и… И МДЧ «Адлер Нойман» сорвался в пике.

Драконы всегда чувствуют друг друга, но взаимная эмпатия команды «Алады» намного возросла. Это заметили все – и сам Адлер, и Марта, и Ганс, и Володя. Где-то к середине полёта они решили обсудить ситуацию, и оказалось, что независимо друг от друга пришли к одному выводу. Их капитан – какой-то нетипичный, но очень сильный псионик – словно создавала вокруг себя круг тепла и света, объединяющий «своих». Они даже Найдёнова вроде как начали ощущать, хотя тот не был Чёрным. Но сейчас повышенная чувствительность могла всё испортить.

Они мгновенно узнали, что с капитаном и с Гансом случилась беда. Марта и Володя хотели обсудить, что делать, но тут не о чем было говорить. Ошибку допустил он, Адлер. Ошибка должна быть исправлена.

И конечно, Марта почувствовала его намерения. Володя, с шансами, тоже. Они вошли в кают-компанию, и Адлер сразу понял: сейчас его попытаются остановить. Но он не может позволить друзьям сделать это.

Им даже не понадобилось что-то говорить друг другу. Марта шагнула к Адлеру, Володька характерным движением сместился в сторону, перекрывая ему выход в коридор.

Ну уж нет.

Адлер без разговоров перешёл в боевой режим.

У Марты были шансы его перехватить, а вот у Володи – нет. Он пытался, но опыта не хватило. Адлер не стал драться, он просто толкнул парня на Марту – та, разумеется, тоже ускорилась и кинулась за ним. Пара секунд выигрыша – это очень много.

Коридор, люки… Сообразит ли Марта заблокировать шлюз? Она по штату старший офицер, но для этого ей или надо вернуться на мостик, или отдать голосовую команду, а это значит – выйти из боевого режима и терять драгоценные секунды. Нет, она побежит следом, а у него пока есть фора, хоть и небольшая. Тамбур со скафами, хорошо, сейчас не надо одеваться, не надо ждать выравнивания давления, можно просто пробежать насквозь, и…