Здесь покоится Дэниел Тейт - Кристин Террилл

– Даже ты? – спросил я.

Он рассмеялся.

– Даже я. Я же не самоубийца. Но, может, теперь, раз Патрик у нас весь такой законопослушный, он не будет против, если я пообщаюсь с его сестренкой, как думаешь?

– А почему вы с ним перестали дружить? – спросил я.

Он пожал плечами.

– Ты тогда пропал, а его запихнули в тюрягу – думали, что он тебя убил или что. А после этого он завязал, стал такой зануда. Со мной даже разговаривать перестал. – В голосе у него прозвучала настоящая обида. – В последний раз я с ним говорил как раз за день до того, как тебя сцапали.

– Да?

Пока Кай снова нырнул в холодильник, за пивом, я глянул в телефон – убедиться, что запись идет.

Кай кивнул.

– Он мне тогда позвонил и попросил сходить в кино, купить ему билет.

– Что?

– Мы иногда так друг друга выручали, – сказал Кай, – когда что-то делали недозволенное. У меня тогда была одна девчонка, ну, а мои родители ее терпеть не могли. Запрещали мне с ней встречаться – прямо Ромео и Джульетта, блин. Она жила в Вентуре, ну и, значит, когда я к ней туда катался, Патрик шел в кино и покупал два билета. Один корешок отдавал мне, и, когда родители спрашивали, где я был, я им этот корешок показывал. Не был, мол, ни в какой Вентуре, в кино сидел! Ну, и я тоже для него иногда так делал.

Сердце у меня колотилось.

– И он попросил тебя это сделать накануне того дня, как я пропал?

– Ну да, где-то после обеда. – Он опять занялся раскопками в холодильнике. – Я ему этот корешок так и не отдал. У вас дома уже был зоопарк, и на звонки он не отвечал. Черт, я же точно видел тут сэндвичи с мороженым!

– А полиции ты сказал? – спросил я.

– Это еще зачем?

– Так ведь… – И тут до меня дошло. Полиция же не спрашивала, что Патрик делал накануне того дня, когда стало известно о пропаже Дэнни.

– Ну хоть бы один сэндвич с мороженым, а…

Они-то считали, что в пятницу Дэнни был еще жив и здоров, так не все ли равно, зачем Патрик хотел обеспечить себе фальшивое алиби на этот день…

На этот день.

День.

– Погоди-ка, так Патрик позвонил тебе еще днем?

Кай приподнял бровь.

– Ну да. Я помню – можно сказать, прямо после школы. Он-то в тот день слинял с уроков, иначе так бы меня попросил, не по телефону.

Патрик обеспечивал себе алиби в пятницу днем, за несколько часов до того, как Джессика, по ее словам, сбила Дэнни на машине.

Дэнни нашел тайник Патрика. Патрик ударил его, и Дэнни перестал дышать. Патрик запаниковал, позвонил Каю и попросил его купить билет, чтобы доказать, что его не было дома, когда Дэнни погиб. Но быстро понял, что это алиби слишком ненадежное. Его телефон в это время принимал сигнал возле его дома, а вовсе не у кинотеатра. К тому же в кинотеатре наверняка были какие-нибудь камеры наблюдения, и они показали бы, что Кай там был один, без Патрика. А с его историей арестов в несчастный случай ни один коп не поверил бы. Чтобы не отправиться за решетку, ему нужна была другая версия, исключающая его участие на сто процентов.

И тогда он позвонил Лекс, своей любимой сестренке. Она любила Дэнни, но Патрика любила больше. Она отвезла Джессику ужинать, просидела с ней там до темноты, подсовывая ей коктейль за коктейлем – может быть, даже подбросила в какой-нибудь таблетку из тех, которыми Патрик торговал, а она принимала. Когда одурманенная Джессика села за руль, Патрик поджидал их дома. Спрятался в кустах у дорожки, ударил сзади по машине Джессики бейсбольной битой и подбросил тело Дэнни к самым колесам. Дождался криков и воплей, когда женщины увидели тело, и прибежал на место происшествия.

Вместе Патрик с Лекс уговорили обезумевшую Джессику, чтобы она дала им спрятать тело в пустыне, где его никто не найдет, и инсценировать похищение. К тому времени, как Джессика раскаялась в этом обмане, было уже поздно. Сказать правду – означало отправить двух своих детей в тюрьму за ее преступление.

Все складывалось в ясную, до ужаса ясную картину.

* * *

Теперь я знал правду. Может быть, где-то в деталях и ошибся, но в целом был прав, в этом я не сомневался. Я знал, что произошло, но не знал, что делать дальше.

Где-то в глубине души мне хотелось просто сбежать. Все это стало невыносимо, а бегать мне не привыкать. Если уж Патрик убил родного брата и, чтобы спасти свою задницу, внушил Джессике, что это ее вина, значит, меня он тем более способен убить. До сих пор я был ему нужен, чтобы представить дело так, будто Дэнни жив, и это была моя защита, но теперь, когда я уже столько знаю, он может рискнуть избавиться от меня.

Но ведь… До сих пор-то я хранил его секреты, верно? Может быть, когда Патрик узнает, что мне удалось выяснить, и увидит, что я готов играть на его стороне, он устроит так, чтобы я остался. Может быть, с помощью этой информации я как раз и смогу добиться того, чего хочу.

Но это значит – врать Николасу, единственному человеку, с которым я был до конца честен, которому я, может быть, даже не безразличен.

Пожалуй, главный вопрос теперь был в том, что для меня важнее. Жить счастливо, с комфортом, но во лжи? Или рискнуть всем ради надежды на что-то лучшее и чистое?

Каким я хочу быть?

* * *

Я пока не знал. Попросил Рен отвезти меня домой.

– Все в порядке? – спросила она.

Я кивнул.

– Ты от меня что-то скрываешь, – сказала она.

– Ты права. – Я прижался лбом к ее лбу, а потом губами к ее губам. – Но я хочу тебе рассказать. И скоро расскажу. Всё. Обещаю.

У меня было чувство, что я ей не вру.

Когда Рен высадила меня возле дома, я бегом понесся наверх, перебросил аудиозапись признания Кая в запароленную папку на компьютере, а с телефона удалил. В компьютере надежнее – пусть хранится там, пока я не решу, что с ней делать и делать ли что-нибудь.

Покончив с этим, я подошел к окну и выглянул на задний двор, на сверкающий на солнце бассейн, на горы вдалеке. Чем дольше я так стоял, тем сильнее меркло боковое зрение, как будто стены надвигались со всех сторон, двери захлопывались одна за другой, и я никак не мог этому помешать.

* * *

Утром Лекс отвезла меня в школу. Николас под каким-то неубедительным предлогом уехал раньше – не хотел меня видеть. Видимо, он разозлился сильнее, чем я думал. Я помахал Лекс на прощание и направился к входной двери. У обочины стояла какая-то черная машина, и, когда я подошел ближе, дверца распахнулась, и из нее вышла агент Моралес.

У меня все оборвалось внутри. Николас меня выдал.

– Привет, Дэнни, – сказала она, как будто в ее появлении здесь не было ничего странного. – Можно тебя на два слова?