Я его убила. Истории женщин-серийных убийц, рассказанные ими самими - Микки Нокс

верно? На самом деле нередко люди начинают ненавидеть своего благодетеля, но, сколь бы очевидно это ни звучало, раз за разом те, кто считает себя недостойным любви, пытаются купить друзей и возлюбленных путем одолжений и покровительства.

Получив достойное воспитание и обладая хорошими манерами, Чарльз Собрадж непрестанно совершенствовал свою способность нравиться окружающим. Ежедневные занятия карате, изучение языков и одержимость новыми знаниями выковали из него почти совершенство. Только любили люди вовсе не его настоящего. Сам Собрадж не мог и мысли допустить, что кто-то способен испытывать чувства к тому, кого он сам ненавидел более всего на свете. Безусловно, у него наблюдается достаточно большое количество черт психопатической личности. Он адреналиновый наркоман, которому все время требуется рисковать жизнью. Однако его нельзя назвать асоциальным психопатом в полной мере, и в первую очередь из-за его способности сформировать патологическую привязанность к женщине. Он ставил свою возлюбленную на пьедестал, превращая в ангела и ограждая от невзгод. По крайней мере, ему хотелось так думать. Влюбившись в свою первую жену, Собрадж пронес это чувство через всю жизнь. Точно так же он поступил и с Мари-Андре. Но что, если женщина не готова быть ангелом? Что, если она захочет посоревноваться в жестокости с самим дьяволом? Так и случилось. Чарльз и Мари-Андре оказались слишком похожи. Они оба ненавидели себя и не могли даже вообразить, что кто-то способен полюбить их самих по себе. Психопатичные, жаждущие риска и приключений, эти двое подстегивали друг друга, сливаясь в чудовищный криминальный дуэт.

Двигателем отношений этой пары стал стокгольмский синдром, то есть нездоровая ситуация, при которой жертва постепенно влюбляется в своего мучителя. Нередко этот синдром называют патологической реакцией, но это ошибка. Здесь мы имеем дело лишь с набором внешних обстоятельств, которые ее формируют. В специфических условиях любовь к мучителю – естественный ответ организма, обусловленный желанием выжить. Не стоит думать, что лишь определенный процент людей подвержен такой реакции. За незначительным исключением ее можно вызвать почти у каждого (если не учитывать в статистике нестандартные случаи тяжелой физической или психической болезни).

Механизм возникновения стокгольмского синдрома довольно прост. Он состоит из нескольких этапов. Прежде всего нужны шок и депривация. В классическом варианте: преступники врываются в банк и объявляют, что сейчас произойдет ограбление. Все присутствующие в смертельной опасности. Жизнь жертвы синдрома должна оказаться под угрозой, при этом ей неизвестно, как следует поступить в этой ситуации. Затем следует этап депривации, причем тут важна как психическая, так и физическая дезориентация, то есть человек на время лишается зрения, слуха, способности чувствовать. Лучше всего, конечно, сработает тотальная депривация, но в естественных условиях этого добиться сложно. Классическим примером служит случай Патти Херст, которую, по ее словам, больше месяца держали в шкафу.

Шок и депривация повергают организм в сильнейший стресс. Столкнувшись с непосильными испытаниями, человек временно откатывается в психическом развитии. В состоянии острого стресса он чувствует беспомощность и может вести себя как пятилетний ребенок. Думаю, многим доводилось слышать или даже пережить что-то подобное. Чем сильнее стресс, тем более значительным оказывается регресс. «Целью» становится обнуление. Шок и депривация как бы заставляют жертву заново пережить рождение.

А затем открывается дверь шкафа, и перед страдалицей стоит ее мучитель с тарелкой супа в руках и с улыбкой на лице. Это следующий этап развития синдрома – импринтинг. Новорожденный мгновенно влюбляется в первое же лицо, которое видит, ведь именно от этого существа зависит его жизнь. В мире нет ничего вечного, но действие импринтинга вполне может длиться бесконечно долго, если только подворачивается соответствующая ситуация. Преступнику достаточно проявить минимальное сострадание к жертве, чтобы создать у нее привязанность.

После этого наступает третий этап – поиск общего врага, более страшного, чем любые мучения, на которые жертву обрекает преступник. В классическом варианте захвата заложников таким врагом становится полиция, некий безликий противник, способный уничтожить всех и настроенный пойти на это, если только преступники и жертвы не объединят усилия.

Готово. Привязанность сформирована. Наступает этап возникновения ответной привязанности преступника к жертве. Психологически здоровые люди, имеющие крепкие семейные отношения, редко чувствуют себя комфортно в роли мучителя. Обычно это одиночки, которые всегда страшились чувств и вероятности быть отвергнутыми. Они не пройдут мимо искренней эмоциональной вовлеченности.

Стокгольмский синдром имеет удивительную силу и длительность действия. Такая связь способна продолжаться десятилетиями и вполне может стать началом полноценных отношений, но подобное случается редко.

Чарльз Собрадж помог Мари-Андре, буквально спас ее от эмоционального истощения. Это состояние во многом подстегивала длительная замаскированная депрессия, в которой молодая женщина пребывала несколько последних лет своей жизни. Применив все свои навыки обольщения, Чарльз в ее глазах превратился во всесильного мага, покровителя, способного разрешить любые проблемы в этом ужасающем месте, каким в сознании молодой женщины был Дели. Кто-то скажет, что это не такая уж критическая ситуация. Растерянность туриста перед иной культурой, что в этом особенно страшного? Ничего. Однако каждый имеет свой запас прочности. Мари-Андре увидела в Чарльзе спасение не только от Азии, но и от той невыносимой жизни, какая была у нее в Леви. Внешне это существование выглядело вполне благополучным, но депрессия, которая подтачивала Мари-Андре изнутри, окрашивала для нее мир в самые мрачные тона.

Мари-Андре отправилась в Таиланд под влиянием той привязанности, которая сформировалась у нее во время первого путешествия по Азии. Вне всякого сомнения, эти чувства были взаимными, так как Чарльз приложил все силы, чтобы визит молодой женщины состоялся, в итоге даже выслав ей деньги на билет. Нет никаких подтверждений тому, что им двигали корыстные мотивы. Мари-Андре представлялась ему прекрасным ангелом, снизошедшим до него. Ей же этот человек казался спасителем. Вот только… Чарльз ненавидел себя за цвет кожи. Его мать, вьетнамка, вышла замуж и уехала во Францию. До самой смерти женщина стыдилась сына от первого брака, так что у Чарльза было много поводов укрепиться в ненависти к самому себе. Мать – вьетнамка, отец – индус. Он нигде не был своим, ни одна из двух культур не стала для него родной, а европейская – брезгливо отвернулась. И вот теперь канадка мчится к нему на край света. Что с ней не так? Получается, она такой же отторгнутый обществом обломок, а значит… Значит, она хуже даже такого ничтожества, как он?

Так парадоксально выглядит классическая ментальная ловушка, в которую попадает нарциссическая личность. До тех пор, пока партнер не обращает на него внимания, подавляет и обесценивает, нарцисс считает отношения значимыми. Однако стоит произойти сближению, и он тут же начнет третировать избранника. Причем чем сильнее такой индивид привязывается, тем больше