Побежденный. Hammered - Кевин Хирн

Я и сам не знал, что почувствовал.

– Вы похоронили Гуннара?

– Da. Ты спал стоя, не мог проснуться, ну мы и занялись делом.

Чжанг Голао сумел снова сесть и помахал рукой, привлекая мое внимание.

– Почтенный друид, у меня есть вопрос.

– Да?

– У меня есть вопрос, – повторил он.

– Ты уже говорил, – заметил Перун.

– Спасибо тебе за внимание. Вот мой вопрос: когда ты собираешься одеться?

Я опустил взгляд и с некоторым смущением понял, что оставил одежду в Асгарде. Именно на такую реакцию они и рассчитывали, потому что оба схватились за животы и принялись оглушительно хохотать.

Чжанг Голао ушел после полудня и, закинув за плечи мешок, направился на восток. Он предложил мне свой халат в качестве «благотворительности», но я обнаружил в мешке у Вяйнямёйнена пару простых штанов и тунику, которые вполне меня устроили, и я подвязал их веревкой, так как пояса не нашел.

Перун согласился помочь мне доставить тела Лейфа и Гуннара обратно в Темпе. Мы бы сделали что-нибудь для Вяйнямёйнена, если бы знали, куда его отнести, но мы не знали – так он нашел место своего последнего успокоения. Мы по очереди сказали о нем несколько слов – конечно же, недостаточных для такой жизни – и печально с ним попрощались.

– Как ты думаешь, почему скандинавы еще не появились? – спросил Перун.

Оставшись вдвоем, мы перешли на русский, которым он владел заметно лучше, чем я.

– Им нужно похоронить погибших, к тому же у них сейчас кризис управления, – сказал я. – Более того, у них возник внутренний кризис. Многие скандинавские боги посвятили жизнь подготовке к Рагнарёку. А теперь стало очевидно, что все будет не так, как сказано в пророчестве.

– Да, им потребуются новые цели, – кивнул Перун. – Я понимаю.

– Кроме того, они должны использовать Бифрёст, чтобы добраться до Мидгарда. Им не под силу переходить из одного мира в другой, как это делаю я. К тому же я во всем обвинил темных эльфов и Вакха, так что асы сначала побеспокоят их.

Перун рассмеялся.

– Это было красиво. Теперь у нас появится время спрятаться.

– Ты собираешься затаиться?

– Да, и очень надолго.

– Боги грома не прячутся.

Русский пожал плечами:

– Я не такой, как Тор. У меня русская глубина характера. И я люблю помогать людям, а не причинять им вред. Обычно я помогаю водкой. Хочешь немного?

– Нет, благодарю, не думаю, что сейчас это будет разумно. Моя пищеварительная система не в лучшем состоянии.

Он засиял.

– Я могу помочь иначе. Поспи и исцелись еще больше. А я постою на страже.

Благодарный за возможность продолжить восстановление, я тут же растянулся на земле и погрузился в целительный транс. Мне предстоял длинный путь, и я еще долго буду придерживаться жидкой диеты, но в моих внутренностях больше не осталось дыр, истечение желудочного сока прекратилось. Однако я почти ничего не сделал с наружными ранами и рассеченными мышцами живота, потому что они, во‑первых, не представляли непосредственной опасности, а во‑вторых, обеспечивали мне некоторую безопасность при встрече с Халом. Он знал о гибели Гуннара, потому что бремя магии альфы уже легло ему на плечи.

Перун разбудил меня на закате, я понял, что чувствую себя гораздо лучше, и мои внутренности меня почти не беспокоили. Так что вскоре я смог сосредоточиться на мышечных стенках и слабой ключице.

Я попросил землю освободить тела Лейфа и Гуннара. Лейф не стал выглядеть лучше, но и ухудшения я не заметил. Мы с Перуном поставили их вертикально, после чего бог грома призвал ветра и отнес нас на юг, к лесу, откуда я смогу переместить нас в Тир на Ног. После того как мы благополучно добрались до мира фейри, я не хотел тратить еще один день, частично ради Лейфа. В Аризоне наступило утро, поэтому нам требовалось найти способ защитить его тело от солнца. Решение состояло в том, чтобы построить гроб без гвоздей.

В Тир на Ног полно деревьев, и нам оставалось отыскать такой ствол, чтобы он не оказался помехой при переходе из одного мира в другой. Мы прошли целую милю, прежде чем я отыскал молодой ясень, который подходил для наших целей. Перун срубил его своим топором и сумел сделать несколько грубых досок, а я связал их при помощи магии, позаботившись, чтобы сквозь щели не проникал солнечный свет. Еще один гроб мы сделали для Гуннара.

Закончив, мы переместились в каньон Аравайпа Уайлдернес.

– Я никогда здесь не бывал, – сказал Перун, глядя на ручей и стоявшие вдоль берега голые платаны, чьи бледные, похожие на пальцы ветви уходили в далекое небо. – Тут красиво.

Я согласился и сотворил заклинание невидимости для нас и двух гробов. Когда мы доберемся до населенных мест, люди, возможно, почувствуют легкие порывы ветра и увидят расплывчатые пятна над головами, но я не стал из-за этого беспокоиться; они наверняка обвинят во всем инопланетян, или секретные военные эксперименты, или грибы, которые они съели, и все. Однако я использовал магию, запасенную в медвежьем амулете, не прибегая к магии земли. У меня имелась теория относительно «Молотов Бога»: я подозревал, что они способны каким-то образом отслеживать обращение к силе земли и таким образом обнаружить мое местонахождение.

Эта теория объясняла, как им удалось узнавать почти обо всем, что я делал, но только не то, как они нашли меня в «Рула Була». Решив пока отбросить в сторону эту тайну, я собирался перейти на жесткую магическую диету, как только вернусь в Аризону. Здесь скоро появится слишком много людей – возможно, слишком много богов, – и все будут меня искать, а я не хотел оставлять им подсказок.

– Куда мы направляемся? – спросил Перун.

В данных обстоятельствах я не хотел возвращаться в Темпе. Любая магия, в том числе заклинания Перуна, могли привлечь ненужное мне внимание. Поэтому я назвал город, находившийся в семидесяти милях от Темпе, рассчитывая, что оттуда сумею организовать операцию ниндзя.

– В город Глоуб, где расположен медный рудник, к северо-западу отсюда. Я знаю идеальное место. Ты можешь доставить меня туда, и я куплю тебе «Большого мальчика».

– Я не люблю детей.

– Не беспокойся, это выпивка.

При помощи ветров мы добрались до Глоуба после одиннадцати утра, и я направил Перуна в переулок за Брод-стрит в самом центре города – точнее, в переулок за спортивным баром «Хаддл». Это был не обычный переулок, полный крыс и плесневеющих мусорных баков, а широкий проезд с парковкой и несколькими деревьями. Асфальт, уложенный десятилетия назад, практически разрушился, превратившись в гравий, сквозь который проросли сорняки.

В «Хаддле» имелся отведенный для курильщиков внутренний дворик, выходивший на парковку, которой никто не пользовался, находившуюся на противоположной стороне переулка. Сейчас она была огорожена сеткой-рабицей. Одинокий мусорный бак стоял перед сеткой, наслаждаясь тенью ивовой акации. Я попросил Перуна опустить нас на землю, и мы поставили гробы один на другой примерно в пяти футах от мусорного бака. Никто не видел, как мы это сделали, потому что в одиннадцать утра в «Хаддле» нет курильщиков. Они склонны приходить вечером.