Изабелла Прекрасная - Маргарет Кэмпбелл Барнс

Пока она шагала взад и вперед по маленькой комнате, покачиваясь, ласково улыбаясь и раскланиваясь, воспоминания их приветствия и вкус власти, которую она лишь пригубила, подействовали на нее, как доброе, выдержанное вино. Они стали ее частью — соблазн и оружие, тайное, но острое удовольствие, которое даже ее любовник не мог разделить с ней!

И пока проходили дни ее путешествия, со сценами всеобщего воодушевления, желание насладиться властью стало для нее — как наркотик, стало той питательной, но опасной пищей, из которой она черпала силы, так что Мортимер и все ее сторонники поражались ее смелости, решительности и готовности следовать дальше.

К ним присоединился ее кузен Линкольн. Кругом были его люди со знаком красной антилопы — около 4 000 солдат, народ прибывал к ним со всех сторон, где бы они ни проходили. Все прекрасно знали, что королева Изабелла платит за труды, и не было проблем с едой для людей. Хотя она и была француженкой, народ видел в ней избавительницу от беспорядков. Всем так надоело жить в подобном хаосе.

Когда они приблизились к Лондону, им пришлось остановиться при виде пергамента, скрепленного королевской печатью и прикрепленного к дверям городского здания администрации.

Роберт ле Мессаджер поднялся по ступеням и прочитал бумагу вслух. Все офицеры столпились вокруг них. В объявлении содержался призыв принести голову предателя Роджера Мортимера. Тот, кто доставит ее, получит 1 000 фунтов. Большие суммы вознаграждения были обещаны и тем, кто станет расправляться с врагами, поднявшими оружие против короля. Это объявление, и сердитые взгляды, и тяжкое молчание собравшейся толпы заставили их остановиться. Мортимер беззаботно рассмеялся и, перегнувшись через Роберта, сорвал объявление, разорвал его на кусочки и растоптал грязными сапогами. Но Эдмунд Кентский нахмурился, а сэр Джон Геннегау, не будучи уверенным в относительных ценностях и состоянии дел в незнакомой стране, вежливо обратился к королеве с вопросом, чего она желает — продолжать кампанию или прекратить продвижение вперед?

— Король сделал специальное исключение для вас, Ваше Величество, для принца и для меня, — заметил Эдмунд Кентский. Он поднял обрывок бумаги и пожелал снова оказаться на стороне своего сводного брата.

Изабелла приняла это к сведению, но смотрела на Роджера Мортимера, который спокойно стоял на ступенях маленького здания. Его сильное красивое тело не было защищено от любого солдата короля с коротким и смертельным кинжалом. Она постаралась взять себя в руки.

— Жизнь моих друзей мне так же дорога, как и моя собственная. Я никогда не стану исключением и не собираюсь менять планы! — сказала она, наклоняясь с седла и похлопывая своего верного фламандского рыцаря по плечу.

— Тогда мы идем вперед?

— Да, мы тронемся в путь, но прежде составим ответ Его Величеству королю. Он предложил 1 000 фунтов за голову милорда Мортимера. Мы дадим ему ответ, и боюсь, что он ему не очень понравится, — заявила она.

Видя, что все ожидают, что она скажет, королева подняла руку и велела ле Мессаджеру:

— Мой дорогой Роберт, прикажите мэру этого городка написать еще один указ. В нем предложите двойную сумму за голову Хьюго Деспенсера.

Раздались громкие крики, которые почти заглушили ее слова. Изабелла понимала, что сильно рискует — она страшно оскорбила Эдуарда, а он пытается пока относиться к ней более или менее прилично. Но она увидела, как этот рискованный шаг поднял дух ее сторонников, и поняла, что они ждали от нее именно этого. Она увидела в глазах Роджера Мортимера, когда он резко обернулся и посмотрел на нее, обожание и благодарность.

— Не было бы лучше, моя дорогая сестра, написать манифест-обращение к людям, объяснив, что мы подняли оружие не против короля, а во имя избавления Его Величества от тех людей, которые обманывают его? — уговаривал ее Кент. Он сказал несколько успокоительных слов принцу, который тянул его за рукав. Изабелла поискала глазами Мортимера. Они прекрасно понимали, что на этом не остановятся. Но он сделал знак, что согласен.

— Было бы мудрым поступить так, — сказал он.

— Но такой документ трудно подготовить, сидя в седле, — протестовала Изабелла. — Мне нужно время, чтобы обдумать его.

Ей не хотелось заниматься этим.

— Если Ваше Величество не станет возражать, мы могли бы провести ночь в Валлингфорде, — предложил он. Он знал эти места с той поры, как был в свите Пьера Гавестона. — А объявление о награде и манифест с указанием наших целей можно отправить в Лондон еще до нашего прибытия туда.

— Ваше Величество, где вы желаете, чтобы вывесили эти бумаги? — настойчиво поинтересовался ле Мессаджер.

Послышались крики.

— В соборе Святого Павла или в зале Гильдии!

Было сделано смелое предложение — король и Деспенсер, услышав об их высадке, поселились в Тауэре, — надо и послание королевы под покровом ночи вывесить на воротах Тауэра! Один огромный лучник кричал под общий смех:

— Поместим бумагу королевы на лондонском мосту, чтобы к ней потом присоединилась отрубленная голова Хьюго Деспенсера!

Но пока они кричали и спорили, Изабелла вспоминала прошлое и размышляла о том, где следует повесить прокламации, чтобы они стали понятнее народу и более соответствовали образу измученной и убитой горем королевы.

— Вы помните, Роберт, когда я только прибыла в Англию, мы ехали с вами верхом и проезжали деревушку Чаринг. Вы рассказали мне чудесную историю о статуе королевы Элеоноры. Я прикажу, чтобы мое обращение к добрым людям Англии повесили здесь, у подножья креста Дорогой Королевы!

— Дракон поедет вперед и подготовит все, чтобы мы могли спокойно прикрепить туда наше обращение, — заявил Мортимер. Он считал, что такое деликатное поручение можно доверить только Дракону.

— Подобное обращение поможет лондонцам хорошо встретить нас.

Но в конце концов они не поехали в Лондон. Призыв королевы вызвал к ней больше симпатии, чем она могла надеяться.

Мортимер постоянно недооценивал ее популярность. Епископ Херфорда сумел убедить его, что до поры до времени это будет лучшим оружием, чем его воинское искусство! Шпионы Эдама Орлетона были повсюду — в Уоллингтоне стало известно, что король Эдуард послал за шерифами Лондона и приказал им защищать город, взял к себе в Тауэр второго сына, Джона, и начал укреплять стены Тауэра. Его каменщики работали от зари до зари, а ночью жгли костры, чтобы им было лучше видно.

— Почему он не выйдет мне навстречу, как настоящий мужчина? — зло спрашивал Мортимер. — Он и эта злобная жадная крыса Деспенсер, который сожрал все мои земли!

«Действительно, почему?» — думала Изабелла. Ей было так стыдно за Плантагенета, ее супруга. Но она была благодарна ему за его трусость, поскольку считала, что если бы законный король Англии поднялся на защиту своей собственности от орды иностранцев, половина Англии встала бы на его сторону.

Все, что он сделал, — послал нескольких солдат сорвать ее объявление с предложением заплатить 2 000 фунтов за голову Деспенсера. Но толпа подмастерьев охраняла Крест Королевы Элеоноры и не дала этого сделать.