Моя Лоботомия - Чарльз Флеминг, Говард Далли

полную историю, которая была в этих записях, но я взял интервью у людей, перенесших операцию, и у врачей, которые могут оценить эту операцию. Я хотел бы сесть с тобой и обсудить то, что ты знаешь или чувствуешь по поводу операции. Записи указывают, что ты был против нее и, по сути, был вынужден согласиться на проведение операции. Врач, который проводил операцию, искал кого-то моего возраста, чтобы выполнить операцию, а Лу хотела исправить то, что считала проблемой. Я знаю, что не был идеальным ребенком, но эта операция преследует меня всю жизнь. Теперь, когда мне 56 лет, мне нужно завершить это.

Я всегда тебя любил и никогда бы не сделал ничего, что бы причинило тебе боль. Пожалуйста, прими во внимание мою потребность обсудить это и знай, что речь не идет о том, чтобы судить тебя как отца. Речь идет только о понимании того, что произошло со мной в детстве и как это повлияло на меня как на мужчину.

Вместе с письмом мы отправили копии каждого документа из архивов Фримена. Я сделал копии всего. Я хотел, чтобы он увидел все это целиком и не подумал потом, что я подставил его.

Я также прислал ему информацию о Дэйве Айсее и Sound Portraits. Я хотел, чтобы он знал, что это не какой-то непонятный человек, который собирался выставить меня как “Лоботомированного человека с Марса”. Я хотел, чтобы мой отец знал, что это серьезный, удостоенный наград радиодокументалист.

Кроме того, он должен был понять, что мы собираемся сделать документальный фильм, независимо от того, примет ли он участие в нем или нет.

Я не очень надеялся на успех. На протяжении многих лет я пытался задать своему отцу вопросы о том, что со мной случилось. Он никогда не хотел говорить об этом. Его ответы всегда были короткими и прямолинейными. Он ясно давал понять, что прошлое мертво и погребено, и он хочет, чтобы все оставалось так.

Через четыре или пять дней мы получили ответ. Мой отец отправил мне электронное письмо. Он сказал, что да, он согласен поговорить со мной. Он сказал, что не знает, насколько хорошо помнит то время или о чем именно мы собираемся его спрашивать, но он сказал да.

Это было большим сюрпризом и облегчением, но это означало, что я действительно должен был взять у него интервью. На каком-то уровне, возможно, я надеялся, что он скажет “нет”, и мне не придется сталкиваться с ним. Теперь мне пришлось столкнуться с ним.

Прошло много времени, и только в декабре 2004 года Дэйв и Пия смогли вернуться в Калифорнию. Они прилетели, и мы назначили встречу с моим отцом.

Они забронировали номер в отеле Pacific на Эль Камино в Маунтин Вью. Барбара и я встретились там с Дейвом и Пией и осмотрели комнату, где собирались провести интервью. Затем Барб ждала там, пока я заехал забрать папу.

Это было всего несколько кварталов, но поездка была долгой. Я не видел папу несколько месяцев, с тех пор как он согласился на интервью. Как я уже говорил, наши отношения были не самыми лучшими. Поэтому поездка в отель была немного напряженной. Я был встревожен. Я был нервным. Мой живот сводило судорогой. Разговаривали ли мы? Не помню. Я сказал ему, что рад его видеть. Я спросил его о Лоис и о его здоровье. Он тоже казался нервным. Мы не говорили ни слова о предстоящей теме.

Когда мы приехали в отель, мы сразу начали интервью. Дейв и Пия записали, как мы приветствовали друг друга, словно мы еще не сказали друг другу привет. Затем я представился.

«Я здесь с моим папой», — сказал я. «Я ждал этого момента более сорока лет. Спасибо, что вы здесь со мной.»

«Я отвечу на все, что нужно будет ответить», — сказал мой папа.

«Хорошо», — сказал я. «Мы здесь, чтобы поговорить о моей трансорбитальной лоботомии. Как вы нашли доктора Фримена?»

«Это не я. Это она», — сказал он. «Она тебя отвела. Я думаю, она попробовала еще несколько докторов, которые сказали: “Нет, здесь нет ничего страшного. Он нормальный мальчик”. Это была проблема с мачехой».

Так, он собирался свалить все на Лу. Я немного придавил его.

«Мой вопрос был бы, естественно, почему вы позволили это случиться со мной, если это было так?»

«Мной манипулировали, просто дурачили», — сказал он.

«Вы когда-нибудь встречались с доктором Фрименом? Каким он был?»

«Я встречался с ним, думаю, только один раз. Он описал, насколько это было точным, потому что он практиковался в разрезании буквально на грузовике грейпфрутов. Вот что он мне сказал».

Он смеялся, когда сказал это. Я не сказал ему, что Фримен на самом деле практиковался на дынях, которые имеют мягкую консистенцию человеческого мозга, а не на грейпфрутах.

Дейв держался в стороне, но я видел, что он становится нетерпеливым. Это были не те ответы, которые он хотел. Так что он передал мне пару фотографий и попросил попросить моего отца посмотреть на них.

«Вы когда-нибудь видели фотографию операции?» — спросил я его. «Вы не возражаете, если я покажу вам одну?»

Я дал ему фотографию меня на столе на посреди операции, с лейкотомом, торчащим из моей головы.

Он смотрел на это долгое время. Затем он сказал: «То, что меня интригует, так это то, как вы выглядите спокойно. Может быть, они дали вам какие-то лекарства».

«Электрошоковые терапии», — сказал я. «О!»

Он продолжал смотреть на фотографию. Казалось, это совершенно не волнует его.

Он ничего не сказал.

Дейв стал еще более нетерпеливым. Он наклонился вперед и сказал: «Как вы себя чувствуете из-за этого?»

«Это просто фотография», — сказал он.

Просто фотография! Это был его собственный сын, но него это не производило впечатление. Он начал говорить о том, где он был в тот день. Он ушел от темы.

Дейв попытался вернуть его. Он сказал: «Могу я задать вам пару вопросов? Лу пыталась убедить вас сделать это? Как она убедила вас сделать это?»

«Мной манипулировали», — ответил мой папа. «Мне продали неправду. Она продала меня, и Фримен продал меня, и мне это не нравилось».

Может быть, так и было, но сейчас он точно не казался обеспокоенным. Ничто из этого не казалось ему беспокойным ни в каком смысле.

Так что я спросил его: «Есть ли что-то в этом, о чем вы сожалеете?»

«Видите ли, это негатив», — быстро сказал он. «И я не задумываюсь над негативными мыслями. О