Сын - Ю Несбе

Они проигнорировали табличку «Просьба не беспокоить», висевшую на ручке двери, и стали громко стучать. Подождали и снова постучали. Бетти переминалась с ноги на ногу.

– Ты вроде нервничаешь, – сказал сотрудник безопасности.

– У меня такое ощущение, что этот гость занимается… кое-чем.

– Кое-чем?

– Наркотиками или чем-то подобным.

Сотрудник безопасности расстегнул ремешок, пристегивающий дубинку, и выпрямился, а Бетти вставила в замок мастер-ключ. Она отперла дверь.

– Господин Лаэ?

В гостиной было пусто. Звуки спаривания исходили от женщины в красном кожаном корсете с белым крестом, вероятно означающим, что она – медсестра. Бетти взяла со стола пульт и выключила телевизор, а сотрудник безопасности прошел в спальню. «Дипломатов» не было. Бетти обратила внимание на пустые бокалы и половину лимона на барной стойке. Лимон высох, внутренности его имели необычный коричневый цвет. Бетти открыла дверцы шкафа. Костюма, большого чемодана и красной сумки тоже не было. Самый старый трюк гостиничных мошенников: повесить на дверь табличку «Просьба не беспокоить» и включить телевизор, чтобы казалось, что гости находятся в номере. Но он заплатил за номер авансом. И неоплаченных счетов из ресторана или бара у него тоже не имелось – Бетти уже проверила.

– В ванной человек.

Бетти повернулась к сотруднику безопасности, возникшему в дверях спальни, и пошла следом за ним.

Мужчина, лежавший на полу ванной, выглядел так, будто обнял унитаз и крепко вцепился в него. Приглядевшись внимательнее, она увидела, что руки его скованы наручниками. Он был одет в черный костюм, у него были светлые волосы, и он казался не совсем вменяемым. Как будто под кайфом. Или в отходняке. Он сонно моргал тяжелыми веками и смотрел на них.

– Освободите меня, – произнес он с акцентом, который Бетти не смогла нанести на карту мира.

Бетти кивнула сотруднику безопасности, он достал швейцарский нож и перерезал пластиковые ремешки.

– Что случилось? – спросила она.

Мужчина, покачиваясь, поднялся на ноги. Ему было непросто сфокусировать сонный взгляд.

– Мы просто играли в дурацкую игру, – пробормотал он. – Я пошел…

Сотрудник безопасности встал в дверях, преграждая ему путь.

Бетти огляделась по сторонам. Ничего не повреждено. Счет оплачен. Все, что у них имеется, – жалобы на громкий звук телевизора. А вот получить они могут проблемы с полицией, шум в прессе и славу места встреч сомнительных личностей. Шеф хвалил ее за скромность, за то, что она ставит интересы отеля выше собственных. И что она пойдет далеко, что служба приема гостей – это временная остановка для людей вроде нее.

– Отпусти его, – сказала она.

Ларс Гилберг проснулся от шороха в кустах. Он перевернулся и увидел сквозь ветки и листья очертания человека. Кто-то хотел украсть вещи парня. Ларс выбрался из грязного спальника и поднялся на ноги.

– Эй, там!

Человек замер. Повернулся. Парень изменился. И дело было не только в костюме. Что-то случилось с его лицом, оно казалось опухшим.

– Спасибо, что сторожил мои вещи, – сказал парень и кивнул на мешок, который держал под мышкой.

– Хм, – произнес Ларс и наклонил к плечу голову: вдруг так ему будет легче определить, в чем заключаются изменения. – Ты ведь не попал в беду, парень?

– Ну что ты, – улыбнулся парень.

Но с его улыбкой тоже что-то произошло. Она поблекла. Губы дрожали. Судя по всему, он плакал.

– Помощь нужна?

– Нет, но спасибо.

– Хм. Мы ведь больше не увидимся, да?

– Нет, наверное, не увидимся. Живи хорошо, Ларс.

– Обещаю. А ты… – Он сделал шаг вперед и положил руку на плечо парня. – Живи долго. Можешь мне это пообещать?

Парень поспешно кивнул.

– Проверь, что у тебя под подушкой, – сказал он.

Ларс машинально повернулся к своему ложу под мостом. А когда повернулся обратно, то успел увидеть лишь спину парня, которую вскоре поглотила мгла.

Он подошел к своему спальнику. Из-под подушки торчал конверт. Он вынул его. «Ларсу» – вот что было написано на нем. Он открыл конверт.

Ларс Гилберг никогда в жизни не видел столько денег одновременно.

– Разве «Дельта» уже не должна быть здесь? – спросила Кари, зевнула и посмотрела на часы.

– Должна, – сказал Симон, выглядывая в окно.

Они припарковались посередине улицы Энерхауггата, дом номер девяносто шесть располагался в пятидесяти метрах от них на другой стороне дороги. Белый двухэтажный деревянный дом, один из тех, что сохранились после того, как живописные деревянные постройки района Энерхауген снесли в 1960 году, чтобы освободить место для четырех высоток. Этой летней ночью маленький домик казался тихим и мирным, и Симону было трудно представить себе, что в нем держат пленников.

– «У нас имеются легкие угрызения совести», – произнес Симон. – «Но я думаю, что стекло и бетон лучше подходят для современных людей».

– Что?

– Так сказал директор строительной компании «ОБОС» в тысяча девятьсот шестидесятом году.

– Ах вот оно что, – произнесла Кари и снова зевнула.

Симон задумался, не должен ли он сам испытывать легкие угрызения совести из-за того, что вытащил ее из кровати посреди ночи. Ему могли возразить, сказав, что, строго говоря, брать ее на эту операцию не было необходимости.

– Почему «Дельты» до сих пор нет? – спросила она.

– Не знаю, – сказал Симон, и в тот же миг салон автомобиля осветился от дисплея телефона, лежащего между сиденьями. Симон посмотрел на номер. – Но скоро мы это узнаем. – Он медленно поднес телефон к уху. – Да?

– Это я, Симон. Никто не приедет.

Симон поправил зеркало. Возможно, психолог сумел бы ему объяснить, в чем дело, но это была автоматическая реакция на голос собеседника. Он сосредоточился на зеркале и посмотрел назад.

– Почему?

– Потому что для операции нет оснований, очевидной необходимости и никто не пытался связаться с органами власти, которые могут санкционировать использование «Дельты».

– Ты можешь санкционировать, Понтиус.

– Могу. И я сказал «нет».

Симон тихо выругался.

– Слушай, это…

– Нет, это ты слушай. Я приказал Фалькейду отменить мобилизацию и сказал, что он и его люди могут еще немного поспать. Чем ты там занимаешься, Симон?